Развоплощенный

Позавтракали в практическом одиночестве, никакие деловые партнёры нас не потревожили с ранья, а потом поздно было. Ну и оперативно добрались до салуна, чтобы дальше резину не тянуть. На подходе, кое-где, ошивались разные мрачные личности, делая вид, что они всего лишь местные сфинксы не задающие лишних вопросов. Как там в вестернах положено? Спокойно переносить взор с объекта на объект, подмечая каждую колыхнувшуюся занавеску, торчащий из-за угла носок чьего-то сапога и обратить внимание на ствол винчестера, высунувшийся ненароком из чердачного окна.

Внутри салуна находился лишь бармен, а также какой-то дремлющий на стуле в углу ковбой и за ближайшим столом сидело двое штымпов: один поумнее, другой — похитрее. Этот, который второй, почему-то сразу начал толковище.

— Бабун, где деньги Ригана и Снэйка?

— Не твоё дело, оба уже покоятся в могиле, — как-то неправильно я себя веду.

Следует цедить каждое слово, выдерживать паузу где надо и где не надо и подчёркивать личную значимость. Ловкачу это явно не понравилось.

— Ты знаешь, что Риган должен был кругленькую сумму нам? Теперь…

— Я этого не знаю и мне без разницы. Иди и спрашивай у самого Ригана, — совершенно бескультурно перебиваю человека, — если хочешь, то могу помочь?

Вот концовка правильная, так как проявил любезность и готовность оказать услугу. Второй, который мудрее или умнее, сохраняет молчание, но что-то ему явно не нравится в поведении кореша. Видимо его «снейк» несколько неправильно начал беседу и портит впечатление. Впрочем гадёныш и сам сообразил, что избрал не ту тональность и заткнулся по доброй воле.

Подсаживаюсь к столу, благо свободные стулья имеются, и начинаю выбивать табуретки (понимайте как хотите).

— Мортал, — это я более разумному, — завтра я уезжаю, так как решил заняться другими делами причём в Северной Калифорнии.

Доброе покладистое слово и кошке приятно, так чего сразу не раскрыть карты?

— Меня здесь больше ничего не интересует, тем более, что через год-другой сюда начнут прибывать переселенцы с Востока, а с ними и различные «гэнги» со своими лидерами. Такое месиво конфликтов интересов начнётся, что лучше оказаться подальше отсюда.

— А что скажут фермеры, Бабун? — наконец-то разлепил свои уста претендент на местный огород, — они же на тебя надеются.

— Я им ничего не обещал, да и, как видишь, переоделся в добропрядочного джентльмена, далёкого от нехороших поступков.

Видимо ранчерос действительно раскатали губу на мессию, который их защитит от нехороших парней ценой собственного здоровья и даже жизни. А они будут его дружески похлопывать по плечу за это, избавившись от прежних проблем, и даже угощать виски за свой счёт при случае.

— То есть, бежишь? — опять, да ещё и презрительно, подметил «змеёныш».

— Да, бегу, но напоследок могу тебя пристрелить, если ты не против. Снэйк тоже имел чересчур длинный язык.

Интересно, как отреагируют на угрозу? Вру, мне это нисколько не интересно, я просто жду когда все схватятся за оружие, коли это неминуемо.

— Заткнись, Табак, всё оказывается проще, чем я думал.

Видимо на Мортала подействовал мой цивильный вид и спокойные слова. Это шестёрки мельтешат, а их лидеры всё-таки не лезут на рожон, когда не уверены в своём абсолютном превосходстве. Да и вопрос приоритетов решился достаточно просто, так чего лезть в бучу с неопределённым концом?

— Тогда другое дело, Ба… Эндрю… — неужели сработала домашняя заготовка? — всё складывается достаточно просто.

Пока слежу за телодвижениями оппонентов, но кажется пронесло. Мортал с честью выходит из щекотливой ситуации: я сбегаю, а моральная победа остаётся за ним, как и вожделенная кормушка. И нечего копья ломать зазря. Пришлось, конечно, пропустить по стаканчику виски на прощание и пожать друг другу руки. Угловой бандос так и подрёмывал на стуле, а значит потом всем сообщит о достигнутом мирном соглашении, как самоличный свидетель.

А то, что мой авторитет среди местечковых рэкитиров явно опустился, нисколько лично меня не беспокоит.

— Я думал, что ты сразу пристрелишь Табака, — откровенничает Джордж на обратном пути, — тогда без перестрелки не обошлось бы, а нас всего двое. Хорошо, что ты удержался, Эндрю, так хочется новой жизнью пожить побольше.

— Мне самому этого хочется, приятель, вот и сдерживаю себя. Мы могли бы всех внутри по-быстрому перестрелять, но наружу выйти не удалось бы никогда.