Разворот на восток

Особенно кровопролитной была ожесточенная битва под Оршей, случившаяся во время промежутка между первой и второй фазами операции «Багратион». Из брошенного тогда в бой евросброда выжили только отдельные везунчики. На заснеженных белорусских полях полегли не только буры, но и почти вся британская регулярная армия, на момент переворота находившаяся в пределах Метрополии. А потом был Минский котел, в котором Красная армия не брала пленных, и именно там сложили свои головы последние из африканеров, сражавшиеся на стороне нацистов. И в это же время все бурские части на территории Южной Африки, которые все же успели сформировать, но никуда не отправили, по причине утраты доверия расформировали обратно. Сохранили только чисто полицейские формирования. Отдельные британские империалисты заговорили о роспуске первой дивизии, но тут воспротивился генерал Окинлек, ибо без этого соединения он оказывался почти без войск. Все остальное, более боеспособное и благонадежное, у него давно забрали и отправили в мясорубку Бирманского фронта, где колониальные британские части из последних сил сдерживают японский натиск.

Именно из-за отсутствия на территории Южной Африки регулярных воинских формирований одну или две дивизии при поддержке авианосной группировки Антонова сочла вполне достаточной воинской силой для того, чтобы утвердить на этой земле новую власть. Тем более что, исходя из анализа ситуации, совсем не исключалась лояльность к новым властям нынешнего премьер-министра Южно-Африканского Союза Яна Смэтса. Уж слишком он либеральный и антифашистский, в противовес вождям Национальной партии, которых новым властям еще придется ставить к стенке без суда и следствия, если они не хотят, чтобы на них впоследствии рассердился «дядя Джо». Как уже сказала товарищ Антонова, «маленький Южноафриканский Рейх будет сломан с той же решимостью, что и большой Германский».

8 октября 1943 года, полдень. Тунис, Бизерта, причал морского порта.

Временный президент Южно-Африканской Республики Пит Гроббелаар.

И вот я среди своих. Те четыре сотни парней (все, что осталось от второго Блумфонтейнского полка), с которыми я воевал на стороне русских, не в счет. Их я знаю как пальцы на своих руках, а тут – десять тысяч незнакомых лиц, и все это буры. И в то же время, сравнивая своих парней с этой волнующейся массой, я вижу, как разительно мы отличаемся друг от друга. Они – мягкие, я бы даже сказал, добрые – не видевшие ни настоящей войны, ни горя, ни слез, ибо сюда, в Тунис, так и не добрались черные жрецы-живорезы; а – мы жесткие, отточенные боями и походами до бритвенной остроты. Общение с русскими необратимо изменило наших парней. Нет, мы не стали коммунистами и сторонниками всеобщего братства народов, но при этом стали смотреть на мир значительно шире. Дурак и бездельник остается дураком и бездельником, несмотря на цвет своей кожи. Но еще хуже те, что говорят одно, делают другое, а думают третье.

Но тут таких нет. Все они в меру честные и чистые, в меру либеральные, в меру не любящие англичан и считающие идеологию апартеида ничуть не лучше нацистской. Но факт в том, что все эти люди пошли на войну с Гитлером добровольно; это не срез нашего общества, а скорее, его лучшая часть, меньшинство из меньшинства. С остальными нам придется очень тяжело: большая часть африканеров представляет собой несколько ухудшенную версию «этого болвана Оуэна» и думает, что если они замкнутся в своей южноафриканской раковине, то смогут пересидеть внутри все невзгоды мира. Никакой демократии с таким народом у нас не получится: большинство, настроенное следовать путем предков, на первых же выборах проголосует за Национальную партию, и все покатится по натоптанной кривой дорожке – туда, где режим апартеида рухнет и все построенное нами захлестнут волны дикости. По счастью, дядя Джо совсем не настаивает на демократии, его вполне устроит и диктатура, разумеется, если она будет наполнена правильным содержанием.

Известие о том, что наша Южная Африка получила независимость из рук «дяди Джо», всколыхнуло этих людей, и не только их. Окопавшиеся в Египте британцы хотели наложить на освобожденных из плена буров свою лапу, но русские парашютисты, взявшие контроль над Тунисом сразу после капитуляции итало-германской группировки, и их местные французские союзники быстро объяснили настырным лаймиз, куда им следует идти. Мол, сила не на вашей стороне, поэтому вернитесь в Египет и сидите на попе смирно. Зато генерал-майора Дэна Пиенаара, командира расположенной в окрестностях станции Мерса-Матрух первой южноафриканской дивизии, прилетевшего на транспортном Си-47 с опознавательными знаками ЮАС, приняли крайне вежливо, потому что он никакой не англичанин, а такой же африканер, как и все мы.