Развременение. Мои стихи-поэтемки

Пронзив Вселенную, телесеанс возник,
Эфир на мир вещал, дразня и развлекая,
А по оси симметрии переместясь, Двойник
Мне возвращал мой взгляд из Зазеркалья.

Я лезвие к щеке на ощупь поднесу,

Но, чтоб побрить, сканируя поверхность,
Пусть тот, за зеркалом, мне вынесет на суд:
Осуществить мне жест или отвергнуть.

Как сладко верится в сюрпризы публикуемые,

В отзывчивость камней часовни на погосте,
И в то, что, клацнув дверцею, встав из авто паркуемого,
Ты выстелишь ко мне шаг невесомый в гости,

Собой заполнишь памяти вместилище,

И мозга склеп накопит лики избранных,
Живых существ, твой имидж имитирующих
Калейдоскопом преломлённых призраков.

Вот ты ланцетом режешь сыр и ешь,

Надкусывая с хрустом тостики,
Как будто цветом режиссируешь,
Смакуя колорита тонкости.

Вот наливаешь сок в бокал,

И, цитрусовый Космос вспенивая,
Губами манишь облака
Предчувствием прикосновения.

В свой день рожденья в январе

Сквозь фильтр стен телефонируешь
И, выяснив, что я – в норе,
Легко, как Питер Пэн, фланируешь.

Ты в царстве пространств, в рабстве чувств растворилась,

Во мне воскресив, как в коллоидном растворе:
Колодец эмоций, мечты расточительств
И тленье дисплея – в костре экологии.

Я словно бы выбыл из плена сомнамбулы,

Познав прелесть странствия урбо-лабильного.
Ломал себя планами, снами обманывал,
Таил в себе странности труднолюбимого!

Но ты во мне билась волной вездесущею,

Градацией Грации неуловимою.
Смотрела, настроив в смущеньи веснушчатом
Энергию нервов незримой лавиною.

А если в сомненье впадал непролазное,

Ты словно плыла надо мной «дельтапланово».
И лучиком глаза, как скальпелем лазера,
Срезала надрыв и расслабленность плавила.

И мне бы хотелось с тобой раствориться,

И слиться с московским простором холодным,
И выступить гостем в салон представительств,
Собрав себя в сгусток – раствором коллоидным.

Пусть вновь Вселенную телесеанс пронзит,

И пусть эфир, дразня и развлекая,
Всепроникающий осуществит транзит
И возвратит твой взгляд из Зазеркалья.

1985 г.

Юность из Квебрахо

Ни серчать, ни пенять мне не на кого.
Одного не могу я понять:
Почему мне в музее шедевров Конёнкова
Не дают его «Юность» обнять?

Из квебрахо[44]

был стан её точен.Я б в объятьях его обвил.
Ни одна, даже нежная очень,
Не дала бы мне столько любви!»

Почему созерцать её грустно?

Руки к прядям волос вздеты. Всё естество
Словно просится: «Стисни сильнее, чтоб хрустнул
Стана тонкого девственный ствол!»

Я готов был пасть ниц и рассыпаться прахом,

Слиться в страсти, истлеть, не сгорая дотла.
Но зачем? «Юность», выточенная из квебрахо,
Своей грацией мне наслажденье дала.

Примечание