Разыщи в себе радость

Прошел год, в течение которого меня не раз увозили в больницу, однажды прямо с волейбольной площадки, всю скрюченную судорогой. И все же ни в какой период жизни я столько не смеялась и не плясала! Одним словом, жила по тому четверостишию.

Однако мой остов костенел и костенел, а с ним, параллельно, как говорится, и ткани, то бишь суставы.

Не буду более донимать вас грустными подробностями из моего анамнеза (истории болезни). Тем паче, что приближалась дата вовсе не печальная, а радостная, лучшая в моей жизни.

И вот Федора Даниловна сидит на диванчике в одной частной квартире (она приехала из Алма-Аты ставить опыты с профессором Инюшиным в нашем университете и остановилась у его брата), а я рядом с нею как журналистка, чтобы подготовиться к уникальной записи: о влиянии биополя на судьбу будущего урожая и на судьбу тысяч наших сограждан, которые попали в цепкие лапы зеленого змия.

Да, да, диапазон влияния энергетики замечательной целительницы был уже тогда достаточно велик. Итак, сидим мы, значит, рядком и беседуем ладком. Друзья ушли из комнаты, чтобы не мешать нам общаться. Увлеченная небывалой темой, я не сразу заметила ухудшение состояния. А оно с каждой минутой усугублялось.

Сначала стал сдавать голос, исчезла краска, потом губы перестали слушаться, немели все больше и больше. Но, главное, голова вдруг наполнилась таким гулом, словно открыли все окна на Невский проспект.

Видимо, лицо мое разительно менялось, ибо Федора Даниловна, не окончив фразы, спросила:

— У вас сильно болит голова?

— Да. Очень.

— Вот здесь, в области темени?

— Да…

— У вас травма, давнишняя, с детства, — сказала она утвердительно. И мне оставалось только согласиться:

— Да.

— Был удар чем-то тяжелым?

— Да, — сказала я отчего-то уверенно, хотя и понятия до сей минуты не имела о том.

Федора Даниловна резко встала, подошла ко мне и приказала: сядьте-ка покрепче на стул. А потом поднесла руку к моему темени.

Что произошло позднее, я узнала от свидетелей событий того дня. Как только целительница поднесла свою чудо-руку к моей голове, необычной силы судорога свела руки и ноги, и я стала валиться со стула.

Подбежавшие друзья положили меня на диван. Полтора часа, как выяснилось, Федора Даниловна делала некие пассы над моим телом, и оно постепенно распрямилось. Время от времени я приходила в себя, и тогда мне казалось, что я раскачиваюсь на высочайшей карусели в такт с движением чьих-то рук. Снова забытье, и опять ощущение полета с огромной амплитудой…

Только к вечеру я смогла встать и с помощью подруги добраться до дому. На следующий день мы снова встретились. Федора Даниловна принимала наших друзей как врач, а я была при ней вроде ассистентки. Шаткость походки, которую констатировали не один раз врачи, была теперь постоянной, я вынуждена была держаться за стенки.

Наша целительница поглядывала на меня и с упреком говорила пациентам: ну что вы хныкаете! Вот Валентина Михайловна — тяжелобольной человек, а какая веселая! Да, Федора Даниловна хотя и не имела диплома, но прекрасно понимала, что именно жизнерадостность спасает меня от самого худого.

Вечерами мы пили с нею чай и разговаривали. Сколько я узнала тогда! И больше всего о себе самой.

— Просто счастье, что мы встретились, — сказала она. — Вы ведь знали, что вас ожидал последний приступ?

— Да, еще год назад, потому и сделала завещание.

— Почему вы вернули мою фотографию? Ведь я для вас ее оставила, я поняла из рассказа вашей подруги, чем вы больны.

— Знаете, я не могла держать ее у себя. У меня начинала болеть голова, когда я смотрела на фотографию. Даже когда я унесла ее из комнаты в кухню, все равно наступали боли, как только я входила в квартиру. Я чутьем поняла, что именно она несет мне их.

Дорогие мои, только не перелистывайте страницу, потерпите, почитайте дальше. Все, о чем я сейчас рассказываю, имеет для вас большое значение.

— Ведь если бы вы понимали, что значит моя фотография и идущая якобы от нее к вашей голове боль, то еще год назад стали бы себя лечить…

— ??

— Да, как раз с той самой минуты, как попала она в ваш дом, началось бы лечение гематомы от тяжелейшей травмы, полученной в детстве. Он, ваш малолетний брат, стукнул вас по голове молотком изо всей силы…

— Да, да, — вдруг (через 50 лет!) ясно припомнила я. — Мы были одни в деревенском доме, а я все время пищала, ему, верно, надоели мои капризы.

— Правильно, — сказала удовлетворенная моими воспоминаниями (которые становились все более подробными и четкими) моя собеседница. — Он вас убил, понимаете? Вы живете с тех пор только благодаря своему сильнейшему полю.

Признаться, далеко не все мне было понятно в словах Федоры Даниловны, но они словно врезались в память.

В последний день Федора Даниловна попросила меня купить пакет-другой крупной соли.

— Будешь сама лечиться дальше, Валентина. Может быть, долго. Но надежды не теряй. Мое поле тебя должно поправить, хоть удар тот и был смертельным, все в тебе порушил. Даже удивительно, что ты дожила до сих пор…