Разыскания истины

Однако я не посоветую людям успокаиваться на этом суждении и думать, что Декарт был великий человек и философия его хороша по той причине, что можно сказать в похвалу ей. Декарт был человек, как все, был подвержен заблуждениям и иллюзии, как и другие; нет ни одного его сочинения, не исключая даже его геометрии, в котором не обнаружились бы слабые стороны человеческого ума. Итак, не следует ему верить на слово, но следует читать его, как он сам нас предупреждает, с осторожностью, рассматривая, не ошибся ли он, и верить только тому, чему верить принуждают нас очевидность и тайные увещевания нашего разума; ибо разум знает действительно лишь то, что он видит с очевидностью.

В предшествовавших главах мы показали, что разум наш не безграничен, что, напротив, способность его весьма посредственная, что эта способность обыкновенно поглощена ощущениями души, и, наконец, что разум, получая направление свое от воли, не может рассматривать внимательно какой-нибудь предмет, не будучи вскоре отвлекаем от него по причине ее непостоянства и неосновательности. Бесспорно, все это служит наиболее общими причинами наших заблуждений; и можно было бы еще дольше остановиться на этом пункте, чтобы рассмотреть его в деталях. Но для людей, способных к некоторому вниманию, сказанного достаточно, чтобы заставить их познать слабости человеческого ума. В четвертой и пятой книге мы будем говорить подробнее о заблуждениях, причина которых — наши природные наклонности и наши страсти, о чем мы сказали уже кое-что в этой главе.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

О ЧИСТОМ ПОЗНАВАНИИ

О ПРИРОДЕ ИДЕЙ

ГЛАВА I

I. Что понимается под идеями. Что они действительно существуют и необходимы, чтобы воспринимать все материальные предметы. — II. Перечисление всех способов восприятия внешних предметов.

I. Я думаю, все согласны, что мы не видим предметов, которые находятся вне нас, непосредственно. Мы видим солнце, звезды и бесчисленное множество предметов вне нас; но невероятно, чтобы душа выходила из тела и странствовала, так сказать, по небесам, чтобы созерцать все эти предметы. Следовательно, она их не видит непосредственно; а непосредственный объект нашего разума, когда он воспринимает, например, солнце, есть не солнце, но нечто, тесно присущее нашей душе, и это и есть то, что я называю идеей. Итак, под словом «идея» я понимаю здесь не что иное, как непосредственный или наиболее близкий разуму объект, когда разум созерцает какой-нибудь предмет.

Следует заметить, что, для того чтобы разум воспринимал какой-нибудь предмет, безусловно необходимо, чтобы идея этого предмета действительно представлялась разуму; в этом невозможно сомневаться; но не необходимо, чтобы вовне было нечто, подобное этой идее, ибо очень часто случается, что мы видим вещи, которых нет и которые даже никогда не существовали. Так что мы часто имеем в разуме действительные идеи вещей, никогда не существовавших. Когда человек воображает золотую гору, то идее этой горы, безусловно, необходимо действительно представляться его разуму. Когда сумасшедший, или человек в горячке, или спящий видит перед собою какое-нибудь животное, несомненно, идея этого животного действительно существует, но ни золотой горы, ни этого животного никогда не было.

268

Между тем, люди склонные как бы от природы думать, что существуют лишь одни телесные предметы, судят о реальности и бытии вещей совсем не так, как должно; ибо, раз воспринимают предмет, они считают весьма достоверным, что этот предмет существует; хотя часто вовне нет ничего. Кроме того, они хотят, чтобы этот предмет был совершенно таким, каким они его видят, чего никогда не бывает. Что же касается идеи, необходимо существующей и которая не может быть иною, чем мы ее видим, то они по большей части решают, не подумав, что это ничто; как будто идеи не имеют весьма многих свойств; как будто идея четырехугольника, например, не разнится сильно от идеи какого-нибудь числа и не представляет собою нечто совсем иное; это никогда не может быть с не сущим, потому что не сущее не имеет никаких свойств. Итак, неоспоримо, идеи имеют весьма реальное бытие. Но рассмотрим, какова их природа и сущность, и что в душе может представлять ей вещи.

Все вещи, созерцаемые душою, двоякого рода: или они находятся в душе, или они — вне ее. Те, которые находятся в душе, суть ее собственные состояния мышления, т. е. ее различные модификации;