Разыскания истины

Только что сказанное мною, как мне кажется, достаточно показывает, что бессмертие души вовсе не так трудно для понимания, Следовательно, если столько людей сомневаются в нем, то не оттого ли это происходит, что они не хотят приложить к доводам, доказывающим его, то немногое внимание, которое необходимо, чтобы убедиться в нем? И не оттого ли они не хотят этого, что воля их,

327

будучи тревожною и непостоянною, непрестанно волнует их познавание, так что у него нет времени отчетливо созерцать даже те идеи, которые ему наиболее присущи, каковы идеи мышления и протяженности; подобно тому, как человек, волнуемый какою-нибудь страстью и смотрящий по сторонам, обыкновенно не различает самых ближайших предметов, бросающихся прямо в глаза; ведь вопрос о бессмертии души есть один из наиболее легко разрешимых вопросов, если не слушая своего воображения, рассмотреть разумом с некоторым вниманием ясную и отчетливую идею протяженности и отношение, какое она может иметь к мышлению?

Если непостоянство и неустойчивость нашей воли не позволяют нашему познаванию проникать в сущность вещей, весьма близких ему и которые нам в высшей степени важно знать, то легко понять, что они еще менее позволят нам размышлять над теми, которые далеки от нас и не имеют никакого отношения к нам. Вот почему, если мы грубо невежественны в большинстве вещей, которые нам крайне важно знать, мы не будем сведущи и в тех, которые нам кажутся совершенно пустыми и бесполезными.

Мне нет большой необходимости останавливаться на подтверждении этого скучными примерами, не содержащими важных истин;

ибо если есть вещи, которых следует не знать, то именно те, которые ни к чему не нужны. Хотя людей, занимающихся серьезно вещами совершенно напрасными и бесполезными, немного, все же их слишком много; но не беда, если многие не занимаются ими и презирают их, лишь бы они не судили о них. Для ограниченного ума не знать известные вещи не есть недостаток, недостаток то, что он судит о них. Невежество — неизбежное зло, но можно и должно избегать заблуждения. Так что я осуждаю в людях не незнание многих вещей, а только смелые суждения, какие они составляют о них.

V. Когда вещи имеют большое отношение к нам, когда они чувственны и легко доступны воображению, то можно сказать, что разум прилежит к ним и может иметь о них некоторое познание. Ибо когда мы знаем, что вещи имеют отношение к нам, мы думаем о них с некоторою наклонностью; а когда мы чувствуем, что они затрагивают нас, мы прилежим к ним с удовольствием, и мы должны были бы быть более знающими во многих вещах, чем это есть, если бы тревога и волнение нашей воли не нарушали и не утомляли непрестанно нашего внимания.

Но когда вещи абстрактны и мало наглядны, то некоторое достоверное познание о них дается нам лишь с трудом, не потому, чтобы абстрактные истины сами по себе были весьма затруднительны, но потому, что внимание и созерцание разума начинается и кончается по большей части одновременно с чувственным созерцанием предметов; ибо мы думаем только о том, что видим и что чувствуем, и только тогда, когда видим его и чувствуем.

328

Несомненно, если бы разум мог легко прилежать к ясным и отчетливым идеям, не будучи как бы поддерживаем каким-нибудь чувством, и если бы тревожность воли не отвлекала непрестанно его прилежания, то мы не встретили бы больших затруднений во множестве естественных вопросов, на которые мы смотрим как на необъяснимые, и могли бы в короткое время избавиться от своего невежества и своих заблуждений относительно них.

Например, для всякого человека, пользующегося своим разумом, неоспорима истина, что творение и уничтожение превышают обыкновенные силы природы. Следовательно, если бы люди оставались внимательны к этому чистому понятию разума и рассудка, они не допускали бы с такою легкостью творения и уничтожения бесчисленного множества новых существ, каковы субстанциальные формы, реальные свойства и способности и т. п. Основания естественных явлений они искали бы в отчетливых идеях, которые имеют о протяженности, фигуре и движении; что не так трудно, как они воображают, ибо все вещи природы связаны между собою и подтверждают одни другие.

Действие огня, как например действие пушек и мин, весьма поразительно, и причина его весьма сокровенна. Однако если бы люди вместо того, чтобы останавливаться на впечатлениях своих чувств и на некоторых ложных или обманчивых опытах, останавливались настойчиво на том одном понятии чистого разума, что невозможно, чтобы тело, очень мало подвижное, производило сильное движение, потому "что оно не может дать больше движения, чем имеет само; тогда из этого одного было бы легко заключить, что есть тонкая и невидимая материя, что она очень подвижна, что она распространена вообще во всех телах и многое тому подобное, благодаря чему мы могли бы познать природу огня и что помогло бы нам также открыть другие истины, еще более сокровенные.