Разыскания истины

Мне кажется теперь, что это неизвестное мне нечто, связывающее самые малейшие частицы того куска железа, который я держу в руках, должно необходимо быть чем-то весьма сильным, так как мне приходится сделать большое усилие, чтобы отломить от железа небольшую часть. Не ошибаюсь ли я, однако, не обусловливается ли та трудность, с какою я отламываю малейший кусочек железа, моею слабостью, а вовсе не сопротивлением железа? Я припоминаю, что прежде мне стоило большего, чем теперь, усилия сломать кусок железа, подобный тому, что я держу; а если бы я был болен, то тогда, пожалуй, я не мог бы сделать этого даже при самых больших усилиях. Итак, мне ясно, что я не должен судить безусловно о крепости, с какою частицы железа соединены вместе, основываясь на тех усилиях, которые я делаю для разъединения их; я должен лишь решить, что по сравнению с моею небольшою силою частицы очень крепко держатся одна за другую или что они держатся крепче, чем частицы моего тела, ибо ощущение боли, испытываемое при слишком большом усилии, предупреждает меня, что я скорее разъединю частицы своего тела, чем частицы железа.

Я узнаю, следовательно, что ни я не могу быть назван безусловно сильным или безусловно слабым, ни железо и другие тела не могут быть названы абсолютно твердыми или абсолютно гибкими; они могут быть названы таковыми лишь по сравнению с причиною, действующей на них; я узнаю также, что усилия, которые я делаю, не могут служить мне мерилом для измерения величины той силы, каковая требуется для преодоления сопротивления и твердости железа. Ибо мерила должны быть неизменны, а эти усилия изменяются, смотря по времени, смотря по количеству жизненных духов и по крепости тела, так как я не могу путем одних и тех же усилий вызывать одни и те же явления.

Это рассуждение избавляет меня от моего прежнего предрассудка, заставлявшего меня воображать, что соединение частиц тел обусловлено весьма крепкими связями, тогда как этих связей, быть может, вовсе не существует. Я надеюсь также, что это рассуждение окажется не бесполезным для меня впоследствии, ибо я обладаю странною склонностью судить обо всем по отношению ко мне и следовать впечатлениям моих чувств, теперь же буду остерегаться этого более тщательно. Но я продолжаю.

После некоторого размышления и прилежного исследования причины этой тесной связи частиц, не найдя ничего, я, подобно многим другим, склоняюсь, по небрежности своей и по природе, к мысли, что эта связь между частями тел поддерживается их формою или

574

любовью и наклонностью, какую частицы имеют к подобным себе;

ибо ничего нет удобнее, как впасть в соблазн и вообразить себя сразу ученым, не приложив к тому большого труда.

Но я хочу верить только тому, что я знаю, а потому мне и не следует поддаваться своей лености и увлекаться ложным знанием. Так что оставим эти формы и эти наклонности, о которых мы не имеем отчетливых и частных идей, а одни смутные и общие идеи, составляемые нами, как мне кажется, лишь по отношению к нашей природе, и существования которых многие лица, а пожалуй и целые народы, даже не допускают.

Мне кажется, я найду причину тесной связи частиц, составляющих твердые тела, если допущу в них то, что все признают в них, или, по крайней мере, что все постигают отчетливо как могущее быть в них. Ибо все отчетливо познают, что все тела состоят из маленьких частиц. Возможно же, что существуют частицы кривые и частицы с разветвлениями, которые и будут служить как бы небольшими связками, удерживающими другие; или же возможно. что все частицы переплетаются своими разветвлениями, а потому их нельзя легко разъединить.

Я весьма склоняюсь к этой мысли, тем более что, как я вижу, видимые частицы плотных тел именно таким образом удерживаются и соединяются одни с другими. Но я должен не доверять вовсе предубеждениям и впечатлениям своих чувств. Следовательно, я должен рассмотреть дело ближе и исследовать самую причину того, почему самые маленькие, самые последние плотные частицы тел, т. е. почему частицы каждой из этих связок, держатся вместе, ибо они не могут быть соединены другими связками, еще меньшими, раз я предположил, что это частицы плотные. Если я скажу, что эти частицы связаны посредством других меньших частиц, то меня спросят, и основательно, что же соединяет вместе эти другие частицы и так далее до бесконечности.

Стало быть, трудность вопроса теперь заключается в том, чтобы узнать, каким образом частицы этих маленьких связок или этих частиц с разветвлениями могут быть связаны столь тесно вместе;

для примера возьмем А и В, каковые, как я предполагаю, суть частицы некоторой небольшой связки. Или — что то же самое — если тела тем тверже, чем они плотнее и чем меньше в них пор, вопрос состоит в том, чтобы узнать, каким образом частицы, например некоторой колонны, состоящей из вещества, не имеющего вовсе пор, могут быть крепко соединены и составлять твердое тело;