Разыскания истины

После напечатания «Бесед о метафизике» для Мальбранша настал период покоя, период неоспоримой славы. В своей скромной келье на улице Saint-Honore, которую, за редкими исключениями, он почти-не покидал с самого поступления в Общину, он видел известнейших ученых и мыслителей и знатнейших лиц — соотечественников и иностранцев, — которые искали беседы с ним, как с одним из величайших людей века. Философские идеи его проникли даже за океан в Китай, где приобрели последователей среди католических миссионеров. Это обстоятельство побудило Мальбранша написать небольшую «Беседу одного христианина-философа с китайским фи-

ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ

13

лософом» в надежде приобрести Христу новых прозелитов. Так жизнь его, жизнь ученого и монаха, наполняли философско-бого-словские и научные труды,' обширная корреспонденция, беседы с почитателями и друзьями, которых у него было немало, так как возвышенная и бескорыстная любовь его к истине и нелицемерное пренебрежение к благам мира, помимо талантливости его, привлекали к нему сердца. В часы отдыха Мальбранш любил заниматься музыкою, игрою на бильярде, но самое большое удовольствие он находил в разговорах и играх с детьми. Суровые отзывы Мальбранша о мыслителях, увлекающихся красотою изложения в ущерб истине, и порицание воображения заставили считать его врагом поэзии, но мнение это ошибочно. Наряду с Гоббсом, Бэконом, Ньютоном в его библиотеке красовались Буало, Мольер, греческие и римские классики, да и сам он, обладая художественным талантом, охотно прибегал к выражениям «трогательным, живым и приятным». Его поэтический дар нашел себе наиболее яркое выражение в «Христианских размышлениях», которые своим воодушевлением и прелестью стиля напоминают Платоновские диалоги.

С течением времени тяготение к душевному покою, чистому созерцанию в уединении, окончательно взяло верх над стремлением пропагандировать истину, и он больше не отвечал на возражения и не вступал в полемику. «В моем возрасте, — сказал он, когда ему сообщили о новом его критике, иезуите Дютертре, — не должно терять времени на диспуты». Как раньше, в молодости, строго научные стремления уступили место метафизическим интересам, так теперь метафизика отошла на второй план перед моралью. Последние годы жизни Мальбранш провел в размышлениях о смерти. В 1704 году Мальбранш перенес довольно продолжительную болезнь и с тех пор заметно слабел год от года. За несколько дней до смерти его посетил Беркли. Мальбранш по слабости уже не принимал посетителей, и знаменитому философу пришлось довольно долго добиваться свидания. Беседа их, слишком живая и страстная, как говорят, вызвала ухудшение состояния здоровья Мальбранша и ускорила конец. Мальбранш умер 13 октября 1715 года.

' Мальбранш писал сочинения по математике и физике, за каковые был избран в члены Академии Наук.

14

Е.СМЕЛОВА

«При изучении отдельных систем или учений мы должны прежде всего стремиться понять в них именно то, что в них всего дороже для самих их создателей».

Князь С. Трубецкой

II

Относительно Мальбранша установился взгляд, что в основу человеческого знания он полагает метафизику. Она служит тем фундаментом, считает, например, Жоли,1 на котором Мальбранш воздвигал свою систему, а не крышею, завершающею здание. С метафизики, обыкновенно, и начинают изложение доктрины Мальбранша, выводя из положения: Бог один действует на нас, как следствие теорию видения в Боге и теорию вторичных, или случайных, причин. Этот взгляд правилен лишь отчасти, ибо сам Мальбранш ставил метафизический вопрос о сущности бытия в зависимости от теоретико-познавательного исследования, и, как бы ни казалась слаба с точки зрения современного знания его теория, он исходил всегда из гносеологии и был убежден в том, что важнейшие открытые им истины: видение в Боге и теория вторичных причин — были отнюдь не «метафизические мечтания»,2 а истины, имеющие опору в данных непосредственного внутреннего опыта.

Рассматривая акты нашего сознания, он по примеру своего великого учителя искал в чистом разуме такие «вечные, неизменные, истинные сущности»,3 которые, будучи точными фактами, устанавливали бы, как аксиомы, некоторые строго определенные основные положения. Этот путь представлялся единственно возможным исходом из безнадежного скептицизма и солипсизма, которые казались неизбежными следствиями только что найденной несоизмеримости явлений духа и материи. Различие души и тела, указывает Мальбранш в предисловии к «Разысканиям истины», было ясно познано всего несколько лет тому назад. Эта истина, новизна которой побуждала его подробнее остановиться на ней, в области психологии обязует нас тщательно рассмотреть и отделить то, что принадлежит телу, от того, что принадлежит душе. Детально анализируя все явления душевной жизни, Мальбранш находит, что не только слож-ные,нап'ример волевые движения, страсти, но и простейшие оказываются двойственными: все они слагаются из актов, из которых одни подпадают под категорию духа, другие — материи.