Разыскания истины

Если наказания не наставляют дух и не заставляют любить добродетель, то, по крайней мере, они научают некоторым образом тело и не допускают полюбить порок, а следовательно, стать рабом его. При этом следует особо заметить, страдания не поглощают так сил души, как удовольствия: о них легко перестают думать, как только перестают терпеть их и не имеют повода более опасаться их; ибо в этом случае страдания не действуют на воображение, не возбуждают страстей, не раздражают вожделения, наконец, предоставляют полную свободу разуму думать, о чем ему угодно. Итак, можно пользоваться наказаниями по отношению к детям, чтобы удерживать их в повиновении или наружном повиновении.

' Qui parcit virgae, odit filium suum. Кн. Прем. Сол., 13, 24.

177

Но из того, что иногда и полезно прибегать к угрозам и физическим наказаниям по отношению к детям, не следует еще заключать, что должно пользоваться при воспитании детей наградами: ведь тем, что в той или иной степени действует на чувства, должно пользоваться лишь в случае крайней необходимости. Между тем нет никакой необходимости давать детям награды и представлять им эти награды, как цель их занятий, напротив, делать это — значит извращать все лучшие их поступки и вести их скорее к чувственности, чем к добродетели. Воспоминания об удовольствиях, которые раз были испробованы, глубоко запечатлеваются в воображении; постоянно вызывают идеи чувственных благ, всегда возбуждают властные желания, нарушающие душевный мир; наконец, они раздражают всячески вожделение, что портит все дело воспитания. Однако здесь не место излагать это так подробно, как оно того заслуживает.

12 Разыскания истины

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА I

I. О воображении женщин. — II. О воображении мужчин. — III. О воображении стариков.

В предшествующей части мы дали некоторое понятие о физических причинах расстройства воображения у людей, в этой — мы постараемся выяснить причины наиболее общих заблуждений, которые можно назвать нравственными.

Из сказанного в предыдущей главе можно было видеть, что нежность мозговых фибр является одною из главных причин, препятствующих нам отнестись с должным вниманием к исследованию истин не очевидных.

I. Такая нежность фибр встречается, обыкновенно, у женщин;

она-то и дает им присущее женщине понимание всего действующего на чувства. Женское дело — установить моду, судить о языке, о светскости обращения и изяществе манер. В этих вещах они более понимают, искуснее и тоньше мужчин. Все, зависящее от вкуса, в их ведении; но, с другой стороны, нежность фибр делает их неспособными к усвоению истин, найти которые стоит некоторого труда. Все отвлеченное для них непонятно, и воображение не может помочь им разобраться в вопросах запутанных и сложных. Они схватывают только внешнюю оболочку вещей, и воображение их не обладает ни достаточною силою, ни широтою, чтобы проникнуть в сущность вещей и сопоставить все части их, не рассеиваясь при этом. Безделица способна отвлечь их; малейший крик их пугает;

незначительное движение занимает их. Словом, одна внешность, а не сущность вещи поглощает всю способность их ума, так как самые незначительные предметы производят значительные движения в нежных фибрах их мозга и неизбежно вызывают в их душе чувства настолько живые и сильные, что они всецело завладевают их вниманием.

Если верно, что главная причина всех этих явлений есть нежность мозговых фибр, то нельзя сказать с такою же уверенностью, что она встречается неизбежно во всех женщинах; если она и присуща женщинам, то, во всяком случае, есть женщины, у которых жизненные духи имеют иногда такое соответствие с мозговыми фибрами,

179

что ум их отличается большею положительностью, чем у некоторых мужчин. Сила ума состоит в известном соответствии плотности и движения жизненных духов с мозговыми фибрами, и иногда женщины обладают правильным соответствием. Бывают сильные и постоянные женщины и слабые и непостоянные мужчины. Встречаются женщины ученые, женщины мужественные, женщины, способные ко всему, и, обратно, встречаются мужчины слабые, малодушные, неспособные что-либо усвоить и привести в исполнение. Словом, когда мы приписываем известному полу, известным возрастам и состояниям некоторые недостатки, то мы понимаем это лишь в том смысле, что так бывает по большей части, не забывая никогда, что нет правила без исключения.

Далее, не следует воображать, что у всех мужчин или у всех женщин одного возраста и одной страны или даже одной семьи мозг был бы одинаково устроен. Правильнее думать, что как нельзя найти двух совершенно схожих лиц, так нельзя найти и двух совершенно одинаковых воображений; но все различие между мужчинами, женщинами и детьми заключается в данном случае лишь в большей или меньшей нежности их мозговых фибр. Ибо как из того, что мы не видим разницы между вещами, не следует поспешно заключать о существенном тождестве их, так точно не следует допускать существенных различий там, где мы не находим совершенного тождества. Это — погрешность, в какую мы, обыкновенно, впадаем.