Разыскания истины

Но касательно расстояния и движения планет случалась довольно странная вещь; ибо астрономы не могли найти в них арифметической или геометрической пропорции, так как это явно противоречило наблюдениям, а потому некоторые из них вообразили себе, что планеты в своих расстояниях и движениях сохраняют своего рода пропорцию, называемую гармониею. Вот почему один астроном нашего столетия начинает в своем' «Almageste nouveau» отдел, озаглавленный «De systemate mundi harmonico», следующими словами: «Нет астронома, как бы мало он ни был сведущ в астрономии, который не признал бы своего рода гармонию в движении и в расстояниях между планетами, если он внимательно рассмотрит порядок, существующий на небе». Это не значит, чтобы этот писатель был сам того мнения; ибо сделанные наблюдения достаточно показали ему всю нелепость этой мнимой гармонии, бывшей, однако, предметом восхищения для многих писателей древних и новых, мнения которых приводятся и опровергаются отцом Риччи-оли. Пифагору и его приверженцам даже приписывают мысль, что небесные сферы своими правильными движениями производят чудную музыку, которой люди не слышат, потому что они привыкли к ней, подобно тому, говорил он, как люди, живущие у Нильских водопадов, не слышат их шума. Но я привожу это странное мнение о гармонической пропорции расстояний и движений планет только для того, чтобы показать, что разуму нравятся пропорции, и часто он воображает их там, где их нет.

Разум предполагает также однообразие в существовании вещей и воображает, что они не подвержены перемене и превратности, если показания чувств не вынуждают его судить о том иначе.

Все материальные вещи протяженны, а потому им свойственно деление, а следовательно, порча. Если хоть немного подумать о природе тел, ясно увидишь, что они тленны. Между тем было весьма

' Отец Риччиоли. Т. 2.

307

много философов, которые убедили себя, что небеса, хотя и материальны, но нетленны.

Небеса слишком далеки от нас, чтобы можно было открывать перемены, происходящие в них, и редко происходят в них такие большие перемены, что их можно видеть здесь, на земле. Этого было достаточно для множества лиц, чтобы думать, что они в самом деле не подвержены порче. Еще более утвердило их в их воззрении то, что порчу, происходящую с телами подлунными, они приписывают противоположности свойств. Ибо так как они никогда не бывали на небе, и не видели того, что происходит там, то они на опыте и не видели, чтобы эта противоположность свойств встречалась там; и это заставило их думать, будто действительно она там не имеет места. Итак, на том основании, что того, что, по их мнению, портит все тела здесь, на земле, там — не находится, они заключили, что небесам чужда порча.

Очевидно, что рассуждение лишено всякой основательности, ибо мы не видим, почему не может быть другой причины порчи, помимо этой противоположности свойств, которую они воображают, и на каком основании они могут утверждать, что в небесах нет ни жара, ни холода, ни сухости, ни влажности, что солнце не горячо, а Сатурн не холоден.

Можно с некоторым видимым основанием утверждать, что весьма твердые камни, стекло и другие тела такой же природы не портятся, потому что, как мы видим, они остаются долгое время в одном и том же состоянии, и мы находимся настолько близко к ним, что видим перемены, происходящие с ними. Но раз мы так далеки от небес, то совершенно противно рассудку заключать, что они не подвержены порче лишь в силу того, что мы не ощущаем противоположных свойств в них и не видим, чтобы они подвергались порче. Между тем, не утверждают, что они подвержены порче, но говорят абсолютно, что они неизменны и нетленны, и чуть ли некоторые перипатетики не готовы сказать, что небесные светила — божества, как это думал их учитель Аристотель.

Красота мира состоит не в нетленности его частей, но в их разнообразии; и это великое мировое творение не было бы «столь удивительно, если бы в нем не было той изменчивости вещей, какую мы видим в нем. Бесконечно протяженная материя без движения, а следовательно, без формы и порчи, показывала бы бесконечное могущество своего Творца, но не давала бы никакого представления о Его мудрости. Вот почему все вещи телесные тленны и нет тела, с которым не происходило бы перемены, изменяющей и портящей его со временем. Камни и даже стекла служат пищею некоторым насекомым.' Хотя эти тела и весьма тверды и весьма сухи, однако они портятся со временем. Воздух и солнце, действию которых они

Journal des Savants. 9 августа 1666 г.

308

подвергаются, изменяют некоторые частицы их, и находятся черви, которые питаются ими, как это показывает опыт.