Разыскания истины

' De anima et ejus engine. Liv, 4, chap. 25; De quantitate anirnae и др.

554

случай составил колесики их; чтобы упорядочить движения их, необходим некоторый разум. Если посадить росток так, чтобы корень был обращен кверху, то корешки, торчавшие поверх земли, уйдут в землю сами собою, а росток, обращенный к земле, примет обратное положение, чтобы выйти из нее; и это также указывает на некоторый разум. Растение от времени до времени прицепляется к чему-нибудь, чтобы укрепиться; свое семя оно покрывает кожицей, которая предохраняет его; оно окружает семя колючками для защиты — и это также указывает на разум. Словом, все, что, как мы видим, совершают растения, указывает, точно так же как и действия животных, на некоторый разум. Все настоящие картезианцы с этим согласятся. Но все истинные картезианцы делают тут некоторое различие, ибо, насколько они могут, они устраняют двусмысленность

терминов.

Движения растений и животных свидетельствуют о разуме, но этот разум не принадлежит материи; он существует отдельно от животных, как и тот разум, который устрояет колесики часов, существует независимо от часов. Ибо это тот разум, который представляется бесконечно мудрым, бесконечно могущественным, тот — который образовал нас во чреве матерей наших и дает нам рост, и к этому росту мы не можем прибавить ни локтя никакими усилиями нашего разума и нашей воли. Итак, в животных нет ни разума, ни души, как обыкновенно понимается душа. Животные едят без удовольствия; они кричать не от страдания; они растут, не зная того; они ничего не желают; ничего не боятся; ничего не познают;

и если они действуют таким образом, который указывает на разум, то это происходит оттого, что Бог при сотворении их имел в виду сохранять их и потому образовал их тело таким образом, что они машинально, а не от боязни, избегают всего, что может уничтожить их. Иначе пришлось бы сказать, что в самом маленьком животном или даже в одном зерне больше разума, чем в умнейшем человеке;

ибо, несомненно, в них столько различных частей и происходит столько правильных движений, что мы даже не способны познать их.

Но так как люди привыкли все смешивать и так как они воображают, будто их душа производит в теле почти все те движения и изменения, которые происходят в нем, то они и связывают неправильно со словом «душа» идею вещи, производящей и поддерживающей тело. Думая, что их душа производит в них все то, что безусловно необходимо для поддержания их жизни, — хотя душа-я даже не знает, как устроено тело, которое она оживляет, — они а решают, что в животных необходимо должна быть душа, чтобы производить все движения и изменения, которые случаются в них;

ибо они видят, что эти движения подобны движениям, происходящим;'! в нашем теле. Ибо животные рождаются, питаются, укрепляются,; || подобно нашему телу; они пьют, едят, спят, подобно нам, потому | что по телу мы совершенно подобны животным, и все различие»! между нами и ими состоит в том, что у нас есть душа, а у них ее'"

555

нет. Душа же, которую мы имеем, вовсе не образует нашего тела, не переваривает нашей пищи, не дает движения и теплоты нашей крови. Она чувствует, она желает, она рассуждает; она оживляет тело в том смысле, что имеет чувства и страсти, относящиеся к нему. Но это отнюдь не значит, чтобы она разливалась по нашим членам и сообщала им чувство и жизнь, ибо наше тело не может воспринять ничего из того, что принадлежит нашему духу. Итак, ясно, что причина, почему люди не умеют решить большинства вопросов, лежит в том, что они не различают и даже не хотят различать те различные вещи, которые обозначаются одним словом.

Иногда, впрочем, люди хотят различать вещи, но часто они делают это так плохо, что предлагаемые ими отличительные признаки не только не устраняют двусмысленности терминов, но делают их еще темнее. Например, когда задают вопросы, подобные следующим: живет ли тело, как оно живет, каким именно образом разумная душа оживляет его; живут ли жизненные духи, кровь и другие соки; одушевлены ли зубы, волосы, ногти и т. д.; когда делают различие между словами «жить» и «быть одушевленным», противопоставляя понятию «жить», понятие «быть одушевленным» душою разумною, или душою животною, или душою растительною. Но это разграничение только запутывает содержание вопроса, ибо эти слова сами по себе нуждаются в объяснении, а два последних:

душа растительная, дуща животная, — пожалуй, даже необъяснимы и непостижимы в том смысле, как они принимаются обыкновенно.