Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю

В первой части сочинения, в которой автор начинает свое изложение с каменного века и обозревает народы, обитавшие в Восточной Европе, он как будто не отделяет руссов от славян, например, при описании судовых караванов на Днепре и обрядов трупосожжения. Но во второй части, посвященной преимущественно киевскому периоду, он является вдруг норманистом и последователем летописных басен. Это обстоятельство помешало ему, например, более исторично взглянуть на древнейший Киев. Ему так же, как мифическим Аскольду и Диру, Киев во второй половине IX в. представляется «небольшим городком на горе». Исходя из этого положения автор считает за «первоначальный городок Киев» вершину «так называемой Старо-Киевской горы» (С. 9). А Подол, по его мнению, начал заселяться позднее, собственно при Владимире I и Ярославе I (С. 11). Мы полагаем, что в действительности происходило наоборот. По всем признакам, поселение на Подоле было древнее верхнего города. Множество предметов каменного века, находимых в соседних береговых низинах, ясно говорит – в какую глубокую древность простиралось их заселение. На то же обстоятельство указывают остатки пещерных жилищ. А затем, с установлением водного торгового пути, конечно, начал обстроиваться нижний город как судовая пристань. Отсюда поселения постепенно распространились вверх по холмам и удольям. Тогда-то обстроился верхний город или кремль, как укрепленное жилище князя и его дружины, возворившихся здесь уже в виду значительного и торгового поселения. Таков естественный ход вещей по отношению к данной местности. А что Киев «только со второй половины X в. стал быстро возрастать и к концу XI в. уже успел увеличиться в двадцать раз против своего первоначального объема» (С. 9), то есть объема второй половины IX в., это совершенная гипербола, навеянная басней о вокняжении здесь варяжских выходцев.

Неверный исходный пункт (господство в Киеве варягов) ведет автора и к дальнейшим натяжкам, именно там, где он рассуждает о князе и его отношениях к народу. Непонятным является, почему же не Новгород, а Киев, столь незначительный еще во второй половине IX в., в начале X, то есть при Олеге, является уже значительным торговым городом, главою обширной страны, имевшей и другие славные торговые города, как Чернигов, Любеч, Переяславль? Откуда в этом якобы маленьком городке, отвоеванном у хазар варягами, так быстро развилось шумное народное вече, ограничивавшее княжескую власть? Откуда произошли эти «ряды», или уговоры народа с князем? Да откуда, наконец, взялся сам этот сильный славяно-русский народ киевлян (о котором арабские писатели ясно говорят тоже в начале X в.), если в IX в. он был слаб и ничтожен и переходил то к хазарскому, то к варяжскому господству?