Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю

Впрочем, опять повторяю, что не призвание трех иноземных князей (наставительный домысел о начале княжеской власти как источнике гражданского порядка) считаю и корнем или узлом всего вопроса и всей норманнской системы, а несомненное искажение первоначального летописного текста, повлекшее за собою смешение туземной руси с заморскими варягами в один небывалый народ. Приглашаю своих противников, и прежде всех достоуважаемого А.А. Куника, сосредоточиться на этом пункте и сопоставлением всех существующих текстов опровергнуть это мое главное положение.

Ввиду такого приглашения приведу вкратце мои доводы относительно позднейшего искажения летописного текста, в котором первоначально русь стояла на первом месте во ряду народов, призывавших варяжских князей.

1) Новгородские летописи, начало которых до нас не дошло, несомненно, заключали в себе легенду о призвании князей. На это указывают: слова новгородских послов в Швеции в 1611 г., отрывок из Иоакимовой летописи и Летописец патриарха Никифора. Но в новгородских летописях русь вместе с другими народами участвует в призвании князей от заморских варягов (а не от варягов-русов), о чем свидетельствуют тот же иоакимовский отрывок, а главным образом Летописец патриарха Никифора. Сей последний не только составлен в Новгороде, но и дошел до нас в рукописи XIII в.; следовательно, это самый старший из всех имеющихся налицо летописных списков. А там ясно сказано: «Придоша русь, чюдь, словене, кривичи к варягом, реша: земля наша» и проч.

2) Древние (XII–XIV вв.) западнорусские списки начальной летописи, равно и самые киевские списки, до нас не дошли. Но они имели текст легенды приблизительно в том же виде, как и новгородские. Доказательством тому служат черпавшие из них свои рассказы о руси польские историки Длугош, Кромер, Меховский, Стрыйковской и др. Историки эти сообщают, что трех варяжских князей призвал не кто другой, как сама русь или собственно часть ее (nonnulae Ruthenorum nationes – у Длугоша). В особенности для нас важно показание Стрыйковского, передающего подробно легенду о призвании князей с цитатой из русских летописей. Он говорит, что русские летописи не сообщают, кто были варяги, и предается по этому поводу разным домыслам, между прочим, сближает варягов с ваграми славяно-балтийскими. (Вот когда уже начались измышления славяно-балтийской теории!) Но замечательны следующие его слова: «Летописцы русские, не зная, кто были варяги, прямо начинают свои хроники таким образом: послаша русь к варягам, говоря «приходите княжить и владеть нами» и проч. К тем же писателям XVI в., знакомым с русскими летописями и отделявшим русь от варягов, принадлежит и Герберштейн.

3) В некоторых имеющихся списках Повести временных лет и, между прочим, в старейших сохранились явные следы первоначальной, то есть Сильвестровой редакции. Например, в Лаврентьевском, Ипатьевском, Троицком, Переяславском при описании посольства за море сказано: «реша русь, чюдь, словене, кривичи и весь: земля наша» и проч. В других списках (например, Радзивиловском) стоит: «реша руси, чудь, словене, кривичи». Весьма вероятно, что именно эта ошибка какого-то писца, сказавшего руси вместо русь, повторенная другими переписчиками, и послужила одним из источников искаженного текста. Так как выходило, что послы, отправленные к варягам, обращались с своей речью к руси, то заключили об их тождестве, и в некоторых летописных сводах получился небывалый народ варяги-русь. По отделении руси от призывающих народов на первом месте в числе сих народов осталась чудь, чем и объясняется это странное первенство чуди перед славянами в деле призвания князей. (То же в сводах Софийском и Воскресенском.)