Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю

Сличим известия Прокопия с известиями его современника Иорнанда, епископа Равенского. Он был смешанного гото-аланска-го происхождения, из Нижней Мизии, и, очевидно, имел кое-какие сведения о народах Восточной Европы; впрочем, у него также дело не обходилось без некоторой сбивчивости и примеси древнего баснословия. Хотя под гуннами он иногда разумеет и болгар; но знает последних и под их собственным именем.

Перечисляя современных ему обитателей скифии (гл. V), Иорнанд говорит о «многочисленном народе винидов, имена которых изменяются по разным племенам и различным местам, ими обитаемым; главные же их названия суть склавины и анты». Склавины, по его словам, живут от Мусианского озера (Балатона) до Днестра и Вислы, а на восток от них до Дуная – анты, еще более храбрые, чем склавины. Днепр он называет Дунаем, ссылаясь но то, что этим именем зовут его сами туземцы. Но восточную границу антов Иорнанд определяет неверно: Днепр был их средоточием (напомним, что Прокопий полагал их соседями утургуров на прибрежиях Метийского озера). Далее, где-то за агацирами над Понтом он помещает жилища булгар, к несчастию сделавшихся слишком известными за наши грехи. «Отсюда-то воинственные гунны некогда двойным нашествием обрушились на народы. Ибо одни из них называются аулзягры, а другие авиры; те и другие обитают в разных местах. Аулзягры живут около Херсона, куда алчный купец привозит дорогие азиатские товары; летом они скитаются по широким равнинам, выбирая места с обильными пастбищами для своих стад; а на зиму удаляются к берегам Понта. Что же касается до гунугаров, то они известны по куньим мехам, которыми снабжают торговлю». Здесь мы предполагаем у Иорнанда вероятное смешение настоящих гуннов с теми народами, которые действовали с ними заодно против любезных ему готов. Но о каком двойном нашествии он говорит? Мы думаем, что тут надобно разуметь, во-первых, движение настоящих гуннов, которые, соединяясь с восточными сармато-славянскими народами (упомянутыми у Аммиана Марцеллина под общим именем алан), обрушились в IV в. на готов; что и побудило часть последних, именно визиготов, уйти на Балканский полуостров. А второе движение, конечно, есть не что иное, как изгнание и другой части, то есть остроготов, из Южной России теми же сармато-славянскими народами, антами и болгарами, спустя около ста лет, то есть во второй половине V в.; это именно та война кутургуров и утургуров с готами, которую мы встретили у Прокопия. Далее, что такое за гунны-аулзягры, обитающие где-то около Херсонеса Таврического? По всей вероятности, это гунны-утургуры Прокопия; а имя их аулзягры (или вулзягры?), может быть, представляет то же, только испорченное, слово вулгары, и равеннский епископ, конечно на основании более отдаленного места жительства, отличает их от другой ветви, которую он называет собственно вулгарами, то есть от кутургуров Прокопия. Разделив гуннов на аулзягров и авиров, Иорнанд потом забывает сказать что-нибудь об авирах, а вместо них говорит о гунугарах, богатых куньими мехами. Эти последние не суть ли то же, что буртасы арабских писателей, также богатые мехами? (Напомню «бурнастые» лисицы русских былин.)

В ином месте своего сочинения (гл. XXIII) Иорнанд возвращается к славянским народам, которых он называет общим именем винидов или венетов, и говорит: «Эти народы, происшедшие, как я сказал, от одного корня, имеют три имени, то есть венеты, анты и склавы; они свирепствуют теперь за грехи наши». Мы видели, что последнее выражение выше он употребил именно о болгарах. Ясно, что в обоих случаях речь идет о вражде славянских народов к готам и о тех вторжениях в пределы Восточной Римской империи кутургуров, антов и славян, которые известны нам из писателей византийских. Наконец, некоторые видовые названия гуннов (собственно болгар), приводимые византийцами, встречаются также у Иорнанда, например ульцингуры (ультинзуры Агафия) и витугоры (витигуры Менандра); но он не причисляет их к гуннам, как это делают византийцы; а относит к тем немногим народам, которые оставались еще в гуннской зависимости во время Денгизиха, сына Аттилы (гл. LIII).

Но возвратимся к судьбе болгар по византийским источникам.