Разыскания о начале Руси (Вместо введения в русскую историю)

Под этой Черноморской Русью я, однако, не разумею одну только Тмутракань. Пределы самого Тмутраканского княжества нам в точности неизвестны. Знаем только, что средоточием его был остров Тамань с соседнею частию Крыма и восточного Азовского прибережья; его северное и западное прибрежья, по всей вероятности, также принадлежали этому княжеству. Мы видим, что устья Дона в те времена были в руках Руси; отсюда они переходили с своими лодками на Волгу и плавали в Каспийское море; поэтому Арабы даже полагали на месте нижнего Дона какой-то рукав, которым Азовское море соединялось с Волгою. К Черноморской Руси, я думаю, следует отнести и племя Тиверцев или Тиревцев. Замечательно, что в нашем летописном своде название этого племени промелькнуло раза два или три и потом исчезло без следа. Между тем у византийцев Тиверцы не встречаются; но у них есть Тавроскифы, и мы позволяем себе отождествить эти два названия1. В начальной нашей летописи при исчислении племен, населявших Россию, именно говорится об Угличах и Тиверцах, что они простирались до Дуная, но главным образом сидели по Днестру до самого моря; что грады их (существуют) до сего дня, и что страна их называлась Греками "Великая Скифия". Название Тиверцев или Тавроскифов как название самого южного русского племени, т. е. самого ближайшего к Грекам, легко могло переходить у них из видового в родовое, т. е. этим племенем они иногда обозначали всех Руссов. Во всяком случае, вопрос о Черноморской Руси стоит на гораздо более твердой почве, нежели вопрос о Руси Скандинавской. В настоящей статье мы только желаем обратить внимание на те стороны, откуда можно ожидать разъяснения нашей древнейшей истории. Более точные и подробные выводы должны быть впереди; для них слишком мало нескольких одиночных усилий. Норманнская школа более ста лет работала над вопросом, где собственно была родина Норманнской Руси, и не могла прийти ни к какому положительному выводу, так что в последнее время нам предстоит еще теория о приходе Руси с острова Даго. (См. Зап. Акад. Н. Т. VI. кн. I. Приложения.) Но возвратимся к Руси Тмутраканской.

Эта Русь может разъяснить нам отношения к Корсуню. Если б она была не более как нормано-русская колония, основанная во времена Святослава или Владимира св., то каким образом Киевские князья могли удерживать за собой такое далекое владение, отрезанное от Киевской Руси степями и кочевыми народами? Надобно было держать в покорности туземное население и в то же время защищаться от Казар, Печенегов и Греков; для этого требовались сильный гарнизон и постоянные подкрепления из Киева. Между тем, наоборот, уже сын Владимира св. Мстислав Тмутраканский является таким могущественным князем, который громит соседние народы, одолевает своего старшего брата Ярослава Киевского и захватывает себе все русские области на востоке от Днепра. По всей вероятности, до прихода Печенегов и Половцев пределы Тмутраканского княжества на севере почти сходились с пределами Чернигово-Северской земли, и тогда понятны будут их связи, о которых еще живо помнит автор Слова о Полку Игореве. В то же время на юге, в восточной части Крыма, пределы Тмутраканской Руси сталкивались с Византийскими владениями. Напомним отрывок (помещенный в издании Льва Диакона) из донесения неизвестного по имени греческого начальника в Крыму о его войне с каким-то варварским народом. Предводитель этого народа, напавший на Греков, владеет страною к северу от Дуная; между тем обитатели соседней крымской области, как свидетельствует письмо, суть единомышленники этого варварского народа. Нельзя не узнать здесь Руси; а под князем тут можно подразумевать Игоря или Святослава, или Владимира. Эти сближения проливают свет на темные доселе слова Игорева договора: "А о Корсуньстей стране, елико же есть городов в той части, да не имать волости князь Русский, да (не) воюет на тех странах, и та страна не покоряется вам". Там же, ниже, ставится Руси в условие не пускать Черных Болгар воевать Корсунскую страну и не грабить греческие суда, выброшенные на берег. Все эти условия возможны были только при существовании Руси у самого Черного моря и вполне согласуются с арабскими известиями о Русском приморском народе. Тогда не покажется странным и известие Льва Диакона о том, что Игорь после своего поражения Греками воротился не в Киев, а в Киммерийский Боспор, и вообще более понятными для нас сделаются морские предприятия Руссов против Византии. В договоре Цимисхия с Святославом опять русский князь обязуется не нападать на область Корсунскую. Ясно, что эта область соседила с Русью и что последняя пыталась завоевать ее. И действительно, опасения Византийцев сбылись: при Владимире Корсунь была завоевана Русью. Мы видим в этом завоевании не какое-то случайное, отрывочное предприятие Киевского князя. Нет, это было следствие давних и притом соседственных отношений. В связи с этими отношениями должно находиться и известное сказание о нападении Руссов на Сурож (в житии Стефана Сурожского).