Разыскания о жизни и творчестве А.Ф. Лосева

В заключение наметим проблему «несводимости чисел». Прямую помощь нам окажет в этом то место из «Античного космоса», где Лосев подробно комментирует загадочное (попросту «глухое», по реплике автора) рассуждение из «Тимея» о «числовой изваянности Космоса» (Tim. 35b). Опираясь на обширные комментарии Прокла к данному диалогу Платона и сам свободно владея «общепифагорейской диалектикой числа», Лосев рисует античную «космологию» (она же и «психогония») в форме порождения привычного – и такого, оказывается, непривычного! – ряда натуральных чисел ⁴⁸, которые «суть последовательные потенцирования момента растекающейся множественности» (195 – 198). Главная непривычность такого ряда состоит в индивидуальности, смысловой уникальности, несводимости друг к другу любого из его членов. Здесь каждое новое число не образовано унылым плюсованием очередной единицы, напротив, оно есть новая цельность с собственным неповторимым ликом. Нужно совершенно поверхностно воспринимать лосевское учение о выражении, чтобы теперь удивляться, почему подобные «архаические» числовые комплексы оказываются сродни современным попыткам постижения «всей числовой области». Бегло упомянем в этой связи гипотетические «реформы» натурального ряда у П.К. Рашевского и А.С. Есенина-Вольпина, мало замеченные математиками и совсем не замеченные философами, а также пригласим читателя оценить первые результаты «тихой революции» в математике, свершаемой ныне благодаря усилиям нестандартного (неархимедова) анализа. Важно отметить здесь предположения о «невосстановимости слагаемых», «неабсолютной одинаковости копий» и «принципиальном сбивании со счета» в обновленном натуральном ряде, а в так называемой «ультраинтуиционистской программе» укажем гипотезу о неединственности натурального ряда и введение «онтологических» процедур, предполагающих отождествление событий (и их имен) только по мере их наступления; последнее мы бы назвали «откровенной семиотизацией» логики. Отметим также, что в нестандартном анализе (с признанием актуально бесконечно малого) как раз возникают непересекающиеся и потому в определенном смысле «несводимые» классы гипердействительных чисел. Возможны и другие способы расширения границ числового «канторовского рая». Как видим, некоторые особенности развития современной математики позволяют нам с некоторой обоснованностью прийти к чаемому вопросу: какую роль могут играть в современной науке неопифагорейские идеи о несводимости ⁴⁹ чисел?

Закончим эту «вопрошающую» часть текста такими словами А.А. Любищева – в нашу поддержку:

«Следуя великому диалектическому закону развития науки, в этом прогрессе неоднократно придется возвращаться к великим мыслителям прошлого, начиная с мыслителей несравненной Эллады. Прошлое науки не кладбище с надгробными плитами над навеки похороненными идеями, а собрание недостроенных архитектурных ансамблей, многие из которых не были закончены не из-за несовершенства замысла, а из-за технической и экономической несвоевременности» ⁵⁰.

4. О посвящениях