Разыскания о жизни и творчестве А.Ф. Лосева

«Вот относительно философии я не говорил о Шпеке [надо, видимо, понимать – о Шпете], о Лосеве, о Грузенберге, а между тем нужно сказать относительно Лосева. Лосев начал писать совершенно невинные вещи о [видимо, стенографистка не смогла осилить имен типа Плотина или Прокла], об Аристотеле – совершенно невиннейшие вещи. В последний раз, когда нас крыли на 16 съезде партии, что пропускали мы такие книги Лосева, тут оказалась большая наша ошибка, ошибка прежде всего та, что политредактор не прочел этой книги, только поворачивал ее [в смысле – небрежно перелистывал], а самое главное – что этот господин в эту книгу [имеется в виду „Диалектика мифа“] около ста страниц включил, которых не представлял и напечатал в Троицке [так!], бывшей Сергиевской лавре. Оказалось, что там были вещи не только идеалистические, но прямо-таки контрреволюционные, и удивляешься прямо, на что человек рассчитывал, неужели он думал, что никто ее не будет читать? Нашлись все-таки коммунисты, которые захотели отточить зубы и прочли эту книгу. Такие люди, как Лосев, сейчас, конечно, не выступают и не будут выступать: урок был здесь дан хороший по всем направлениям. Мы по нашему направлению сняли того товарища, который пропустил эту книгу, не читавши, Лосев получил хороший урок, его приятели это знают и не могут так выступать»,

– завершил Лебедев-Полянский «философскую» часть своей речи ¹³ и перешел-таки к художественной литературе.

Отметим попутно, что в Главлите обратили внимание на творчество Лосева отнюдь не в момент напечатания «Диалектики мифа», но много раньше. В том же архивном фонде сохранились еще «Тезисы доклада т. Лебедева-Полянского о деятельности Главлита за 1926 г.», где указываются, в частности, «проходивший в области философии» по так называемому Русскому отделу «ряд трудов, представляющих подделку под диалектический материализм (Челпанов, Лосев), по существу же насквозь идеалистических» ¹⁴. Сказано скупо, но многообещающе. Вернемся, однако, к более позднему (мы его цитировали выше) выступлению главного цензора страны, из которого следует, сколь многие ожидания и обещания исполнились. Оставим при этом без комментариев оценочные характеристики и специфический стиль подобных откровений, предназначенных для узкого круга лиц, которые «должны иметь нюх» и в то же время некую «универсальность» при условии, что последняя «строго и определенно ограничена политическими и идеологическими установками» (дефиниция из заключительного слова Лебедева-Полянского на упомянутом совещании ¹⁵). Мы коснемся только некоторых фактов и обстоятельств, затронутых в докладе и непосредственно связанных с судьбой «Диалектики мифа» и ее автора.