Разыскивается миллионер без вредных привычек (СИ)

Поднялась страшная суматоха. Я пожала плечами и потянулась за ломтиком сыра — жрать хотелось страшно. Слона бы съела. И, как рассказала, мне гораздо легче стало, буквально камень с плеч. А рожать я буду вне зависимости от того, что они скажут. К счастью, об аборте они и не думали.

— Но дочка, — причитала мама, — ты не можешь рожать без мужа! Это… позор. Стас тебя примет! А мы поможем с ребеночком, если нужно, то и материально…

— Сегодня же заявление в ЗАГС отнесем, — вторил отец. — И думать даже не смей.

Стас лучился. Буквально сиял. Я поняла, что бы ни сказала, они меня не услышат. Заплакать, может? Я, в принципе, была идеальным ребёнком, особых хлопот родителям не доставлявшим. Ни одной истерики я не устроила. А сейчас, похоже, пора. Я отодвинула чашку. Залезла на стул, выпрямилась в полный рост. Родители и Стас что-то оживленно обсуждали и е моих манипуляций даже не заметили. Я же набрала в грудь побольше воздуха и… завизжала. Так, что у самой уши заложило. До тех пор, пока не выдохлась. Зато потом наступила звенящая тишина, и все снова смотрели на меня.

— Ещё? — поинтересовалась я. — Ну, нет, так нет. Так вот — пока вы меня слышите. Пусть я буду матерью-одиночкой и мне придётся жить в клоповнике, пусть вы не будете мне помогать — да, мне придётся непросто, но тысячи женщин так живут! Зарубите себе на носу — за Стаса я замуж не выйду! Пусть дальше трахает свою Светочку! И даже больше скажу — я вообще не желаю его видеть. Если он сейчас не уйдёт, уйду я. Выбирайте, пожалуйста, быстрее, мне на стуле стоять надоело.

— Но, дочка! — возмутилась мама.

Я топнула ногой — истерить, так истерить!

— Я сейчас уйду, — пустилась я на откровенный шантаж, — и любите своего Стаса! И помните, на дворе не средневековье! Не хочу замуж, и не пойду!

Мама устало опустилась на соседний стул, и теперь я возвышалась над ней подобно башне. Мне стало неловко, и со своего постамента я слезла.

— Совсем замуж не хочешь? Или только за Стаса?

— Только за Стаса, — сказала я, вспомнив, что Егор вроде как разводится. — Ты прости меня, мама, за сцену, но я уже не знаю, как объяснить вам.

— Всё в порядке, — мама приобняла меня за плечо. — Сами вырастим.

И снова всхлипнула. Папа и Стас взирали на нас молча и недоуменно.

— Это что? — спросил растерянный Стас. — Мне уходить?

Я кивнула. Папа тяжело вздохнул и пошёл закрыть за ним дверь. Кстати, Стас не отказал себе в мелкой пакости — громко этой дверью хлопнул. А я даже обрадовалась — пусть, главное, что ушёл уже, наконец. Надеюсь, насовсем.

— Мам… А ещё что-нибудь вкусненькое есть?

Мама умилилась и захлопотала. Папа ушёл курить на балкон. Курил он редко, и значило это, что он не на шутку расстроен. Вернулся, раздраженный, пахнувший табаком, сел и молча взял чашку чая.

— А папа у ребёнка кто? — робко спросила мама.

— О, он идеальный, мама. У меня будет очень красивый и умный сын, — про возможность брака я не стала пока говорить, все же в женских журналах говорят, что женатики разводятся очень неохотно. — Всё будет хорошо. И, честно, я не понимаю, откуда у Стаса такая любовь ко мне.

— Тут такое дело, дочь, — наконец, решил заговорить папа. — Дело в том, что я всю жизнь работал… Хорошо работал, и платили хорошо. У нас с мамой все есть, съездим на море раз в год, да и не знаем, на что ещё тратить. Откладывали тебе. И когда ты замуж вышла, купили тебе квартиру… машину. И все это сейчас у Стаса.

— Господи, как так! — поразилась я тому, что, возможно, мои родители вложились в бывшего мужа.

— Да не волнуйся… тебе нельзя. Все это мы отписали тебе по дарственной. Ты всегда подписывала бумажки, не глядя, а мы решили: меньше знаешь — лучше спишь… Так что после развода все осталось твоим. Мы молчали, думали, вернёшься. А теперь Стасу придётся все отдать.

Я посидела, свыкаясь с мыслью, что я, имея новенькую чистую трёхкомнатную квартиру, живу в клоповнике. Но слишком обрадовалась, чтобы огорчиться или обидеться. Вчера у меня ничего не было, а сегодня и ребенок, и квартира, и бывший ушёл насовсем!

— Машину могу ему оставить, — великодушно заявила я.

— Но-но! Она почти два миллиона стоила!

Из родительской квартиры я вышла в приподнятом настроении. Господи, я беременная, свободная и с жилплощадью! Мне теперь море по колено. И ещё одна мыслишка — теперь я не бесприданница. Теперь я не Настька из Покровки. У меня квартира есть. И если Егор вдруг все же разведется… Мне будет не так стыдно за свою никчёмность. А на работу устроюсь, так вовсе стану состоятельной! Конечно, когда рожу и устрою дитенка в садик, не раньше.

Я предавалась радужным мечтам, в которых мы с Егором непременно женаты, и время летело незаметно. А Стас пусть валит к своей мамочке. Удивительно, но я стала кровожаднее. Причём, в прямом смысле — очень хотелось мяса. Мне вообще так нравилось чувствовать себя беременной, что даже показалось утром, что тошнит. Кажется, я бы даже токсикоз воспринимала с наслаждением. Подумаешь — токсикоз! Я беременна, чёрт подери! Буду блевать и ловить кайф!