Разыскивается невиновный

Я передала сводку и про себя твердо решила, что о санитарном самолете не заикнусь. Но метеоцентр отстучал: «Уточните утренний вызов точка уточните утренний вызов точка». Я еще успела удивиться, подумав: «Все-таки он вызвал самолет из Шартауза...». Но тут последовали точки-тире, которые еще больше удивили меня: «Просят уточнить, достаточно ли выслать участкового инспектора или есть необходимость в опергруппе?».

У меня рука замерла: что отвечать, какая опергруппа и что такое вообще? Я постучала: «Кто просит уточнить?». Мне ответили: «Как это — кто? Милиция, конечно. Где Михальников? Позовите к аппарату». — «Его сейчас нет на станции», — отстучала я. — «Что-нибудь случилось у вас? Зачем вызывали милицию?» — «Ничего не случилось», — ответила я в полной растерянности. — «Ладно, сообщим в управление внутренних дел, что ничего серьезного»... Последовал отбой. Я тоже дала отбой.

Юра с тревогой смотрел на меня: видно, выглядела я растерянной. Комок подступал к горлу: я поняла, что Вадим Петрович перешел к решительным действиям, а это значит — Володе несдобровать. Не зря муж боялся начальника и его подлости.

— Да что случилось, черт возьми?! — крикнул Юра.

— Вадим Петрович... вызвал... милицию... — с трудом выговорила я.

Юра присвистнул, лицо его стало озабоченным.

— Правильно сделал, Айна, — сказал он, не глядя на меня. — Ты меня прости, пожалуйста... Но хоть он и твой брат... В общем, все может плохо кончиться, Айна... Я видел у него обрез.

— Что такое — обрез? — тихо спросила я. — О ком ты, Юра?..

— О твоем брате, о ком еще... Мыс Борисом видели его сегодня километрах в двух от станции. А обрез — это ружье с обрезанным стволом, чтоб прятать легче... Плохо дело, Айна.

Так вот о ком речь! Вот зачем милиция! Значит, Агамурад все-таки разыскал меня. Это было очень и очень нехорошо, но, странное дело, я даже обрадовалась такой плохой новости. Потому что поняла, что дело не в Володе. Агамурада боится начальник, вот в чем секрет!

— Ты знаешь, Айна, — сказал Юра нерешительно, — непонятно мне.

— Что непонятно, Юра?

— Этот вызов... Он сделал его во время утреннего сеанса, так?

— Да-да, перед сводкой... Когда же иначе?

— Но я ему тогда еще не говорил о твоем брате... Я сказал потом. Откуда же он узнал?.. Борис лежал в юрте. А Сапар тоже узнал от меня. Как же?..

«Как же? — подумала я. — Юра прав. Он не мог знать об Агамураде, и, значит, милицию вызвал, чтобы арестовать Володю. Сначала за браконьерство, ведь джейрана Володя сегодня непременно убьет. А потом за каракуль...».

Мне стало плохо от этой мысли. Голова раскалывалась. Только об одном я могла думать сейчас: как выручить Володю? Для его спасения я все готова была отдать, хоть самоё себя на растерзание. Неужели мое счастье рухнет? Как я ненавидела тогда Вадима Петровича, убить его хотелось. Слезы сами лились и лились по лицу. Юра был бледный, глаза под толстыми стеклами моргали быстро-быстро... Он совал мне стакан с теплой водой... А чем он еще мог помочь?

21

ВЛАДИМИР ШАМАРА

Я чуточку задержался с возвращением — заезжал в Бада, чабанский поселок домиков на шесть-семь. Да, не скрою — отвез я им одного из двух убитых джейранов. Туркмены считают его мясо целебным: кто поест — чем-то там болеть не будет. Короче, я знал, что они будут рады без памяти и что за ними благодарность не пропадет. А пока мне ничего не надо было, кроме куска чурека, пиалушки чаю и кусочка сахару.

Крюк небольшой, километров двадцать, а время пробежало. Когда подъезжал к своей станции, посмотрел на часы: вот те на, восемнадцать двадцать!

Ну, приехал, заглушил мотор. Никто не встречает, странно. Заглянул под навес — вот они, родненькие! Старый, и Борис сидят за столом, закусь консервная перед ними, бутылка прозрачной начата. Прямо-таки кореша не разлей водой. А Князев вроде бы и не хворал, веселенький, улыбчивый.

Поздоровался я с ними, но разговоры разговаривать не стал: выскочил заспанный Сапар из юрты, и я ему передал тушку джейрана, чтоб свежевал и жарил. Не умываясь, хоть это и против моих правил, двинул в пыльном-грязном в свою горницу. Предчувствие, видать, меня заторопило. Переступил порог и сразу услышал: будто кто задыхается, ловит воздух горлом. Это Айна билась в истерике, уже и голос у бедняжки пропал.

Взял я ее на руки, стал успокаивать. Она что-то пыталась сказать, но разобрать было трудно. Долго я провозился, пока, наконец, не выдавил из нее, что Старый, оказывается, вызывал на станцию милицию, чтобы меня взять за жабры. Точнее? Она сказала: «арестовать».

— Откуда знаешь, что из-за меня? — спросил я, а сам подумал, что такое вполне возможно, Борис недаром предсказывал. Что же он, сволочь, с ним в обнимку? Ох, думаю, и хитер наш гостенек...