Разжигать (ЛП)

Но это может стать новой страницей нашей жизни: постоянное место жительства, которое мы сможем назвать домом и шанс для меня стать отцом, которым я всегда хотел быть.

Для меня этого было достаточно.

— Послушайте, девочки. — Я громко зевнул. — Переезд в новый дом — это, конечно, увлекательно, но я обещаю, что так будет и после восхода солнца, так что давайте попробуем ещё немного поспать.

Хэлли тоже залезла на кровать, заставляя меня подвинуться и лечь между ними. — Мы можем поспать здесь?

— А у меня есть выбор?

— Нет.

— Тогда, я думаю, вы можете тут спать. Но сначала иди и выключи свет в коридоре.

Хэлли послушно встала с кровати, выключила свет и поспешила обратно под одеяло.

— Но вы правда должны спать, хорошо? Никаких разговоров, — приказал я.

— Хорошо.

Вытянувшись на спине, я закрыл глаза, зная, что тишина продлиться недолго. Разумеется, я был прав. Не прошло и десяти секунд, как Луна заговорила:

— Папочка, а можно мы сегодня покатаемся в грузовике?

— Нет.

— Почему?

— Потому, что сегодня у нас нет на это времени. Вы можете остаться с тётей Бри и вашими двоюродными братьями, пока мы с дядей Джастином перевезём крупные вещи.

— А после того, как вы перевезёте все крупные вещи можно будет покататься?

— Посмотрим. А теперь спать.

Было бы проще переехать, если бы девочек не было со мной, но наше время вместе скоро закончится, поэтому я не готов отказаться от них хотя бы на день. Мой рабочий график — двадцатичетырёхчасовая смена и три выходных — условия об опеке означают, что я могу проводить с ними только два дня в неделю и эти два дня постоянно менялись.

Наоми была готова назначать записи в салоне, подстраиваясь под моё расписание, а я пообещал ей не просить об изменениях, когда календарь встреч выстроен на месяц вперёд — хотя это никогда не останавливало её от попыток увидеть девочек в мои дни и поныть о том, как я не справился с аллергией Луны на орехи, с навязчивыми наклонностями Хэлли или с соблюдением расписания.

— Сегодня мы перевезём все вещи и останемся на ночь в наших новых кроватках, да? — спросила Хэлли.

— Да. — Нахмурившись, я вспомнил, что должен появиться сегодня вечером на вечеринке в честь помолвки своего лучшего друга ещё со времён школы — Чипа Карсвелла.

Если бы это был кто-то другой, то я бы просто не пошёл, но мы с Чипом не виделись уже несколько лет, и он приезжает в город только на одну ночь. Он играл за «Уайт Сокс» и количество свободного времени во время сезона было сильно ограничено. Мне пришлось бы привести девочек на вечеринку с собой, что, возможно, хорошо, потому что даст мне повод быстро оттуда уйти. Вечеринки были не по мне.

Но я уже сказал Чипу, что приду, а я не бросаю свои слова на ветер.

— Папочка? — Теперь это была Хэлли.

— Хм.

— Я хотела спросить.

Она всегда хотела что-то спросить. Она задавала больше грёбаных вопросов чем кто-либо и никогда не принимала ответ, который ей не нравился

— Ещё слишком рано, чтобы задавать вопросы, — сказал я ей. — Никаких вопросов до шести утра — таково правило.

— Ты не можешь отключить у нас желание задавать вопросы. Это работает не как телевизор.

— Могу я тогда хотя бы выключить звук?

— О чём я хотела спросить, — продолжила она, притворяясь будто меня не услышала — это был навык, которому они научились от мамы, — так это о том, носил ли ты ботинки в учебном лагере (прим. пер.: игра слов: boots — ботинки, а boot camp — учебный лагерь)?

— Да.

— Поэтому он так называется?

Я снова зевнул. — Конечно.

— А это было похоже на летний лагерь?

— Нет. За исключением того, что там тоже было жарко.

— И что ты там делал?

— Много отжимался.

— Поэтому у тебя такие мускулы?

— Отчасти да.

— И ты долго задерживал дыхание под водой, да?

— Это были тренировки морских котиков.

Она замолчала на секунду. — Когда мама первый раз сказала, что ты морской котик, то я представила тебя в тёмно-синем костюме.

Я улыбнулся с закрытыми глазами.

— Правда?

— Да. У тебя были светло-голубые усы. И я представила, что ты работаешь где-то вроде «Морского мира». Ты плавал в большом аквариуме и делал трюки, а люди тебе аплодировали.

— Это было бы поинтереснее, чем то, что я делал на самом деле.

— А что ты там тогда делал?

— Много чего. — В большинстве случаев я старался оставить свою команду в живых и не повредить оборудование. Это, кстати, не сильно отличается от того, что я делаю, будучи отцом-одиночкой.

— Мама говорит, что она никогда не знала, где ты был и что делал.

— Это потому, что я не всегда мог ей об этом сказать.

Она легла на спину и снова устроилась под одеялом, повернувшись ко мне лицом.

— Тебя очень долго не было.