Разжигательница

Кто-то поднимает край палатки, опираясь на трость с серебряной рукояткой.

— Капитуляции не будет, — голос Иллана режет, как самый острый клинок. Старейшина заходит внутрь, его белоснежные волосы почти касаются верха палатки. Чёрные суровые брови, как у Деза, сводятся вместе при виде нас. Его трость зарывается в землю, ладонь сильно сжимает голову серебряной лисы на рукоятке. Символ Матери всего сущего — полумесяц, окружённый дугой из звёзд, — переливается на рубахе, на правом плече. Все старейшины носят этот знак.

Иллан де Мартин, старейшина и лидер мятежа шепчущих, самый сильный вентари из ныне живущих.

Он глубоко вдыхает, будто втягивая в себя все силы из окружающей обстановки.

— Как и операции по спасению, — добавляет он.

— Но…

Иллан вскидывает руку, его рукав скользит вниз:

— Тот, кто меня ослушается, может сразу выйти из отряда и навсегда забыть про возвращение в убежища шепчущих.

Я стараюсь подавить волну гнева, разливающуюся по венам.

— Он же ваш сын.

Наступившая тишина в палатке оглушает. Саида и Эстебан всячески избегают встречаться со мной глазами, а я сверлю взглядом Иллана. Старейшина никогда не был мягкотелым, но всегда поступал справедливо. Это бессмыслица какая-то. Он ведь посылал шепчущих и на более опасные миссии. Как, например, когда мы проникли в цитадель Кресценти, чтобы найти потомков одной из старейших знатных семей Мемории. Или когда мы с Дезом явились на бал-маскарад в поместье одного лорда, пока два отряда обчищали его припасы.

— Мне нужно поговорить с Ренатой, оставьте нас, — командует Иллан, не сводя с меня глаз. Я хмурюсь в ответ, пока Саида и Эстебан поспешно покидают палатку, будто только этого и ждали.

— Я не понимаю, — произношу, стоит только ткани палатки опуститься после их ухода.

— А что здесь понимать? — спрашивает Иллан. — Моим родителям пришлось наблюдать, как их королевство захватывает нечестивец-король. Я смотрел, как остатки независимых территорий покоряет его сын и разрывает их на клочки. Капитуляция исключена.

— Но Дез…

— Мы в разгаре величайшей борьбы, важнейшего этапа нашего восстания, — отвечает Иллан, — Не просто борьбы за территорию, но за само наше выживание. Я пришёл не обсуждать Деза. Приказ останется неизменным. Никто из наших людей не пойдёт за ним или будет немедля разжалован. Это ясно?

Я хочу ослушаться. Хочу дать отпор. Но мне некуда пойти, поэтому я отворачиваю голову, а он продолжает говорить:

— Что мне нужно от тебя, Рената, так это информация о дворце.

У меня во рту пересыхает. Я знаю, что моя ценность для шепчущих заключается в воспоминаниях, запертых в Серости. Именно поэтому Иллан лично занимался со мной все эти годы, пытаясь разблокировать их, но безуспешно. Зачем я буду нужна, если откажусь вспоминать место, которое не видела с детства?

— Нет. Я не буду пытаться извлечь что-либо из Серости, пока вы не пошлёте за Дезом, — плевать, что мои слова звучат как объявление войны. — Это всё, что имеет значение.

— Мне напомнить, кто вытащил тебя оттуда? — голос Иллана холоден, но не зол, хотя у него есть все основания для этого — я никогда не обращалась к нему так дерзко. Сомневаюсь, что хоть кто-то за всю его жизнь говорил с ним таким тоном.

Не могу смотреть ему в глаза, но семена гнева прорастают внутри, как виноградная лоза, и обвивают моё горло, норовя задушить.

— Не нужно, я никогда не забывала.

Хотя, по правде говоря, я вижу это иначе, чем Иллан. Да, он возглавил то самое нападение на дворец, известное как Восстание Шепчущих, в ходе которого они не сумели убить короля, но им удалось забрать похищенных детей. Иллан дал мне крышу над головой — место, которое я смогла назвать домом. Но не его лицо я вижу, когда вспоминаю ту ночь. Закрывая глаза, возвращаясь в те последние мои часы во дворце, я вижу темноволосого мальчика, появившегося в тайном проходе моих покоев и протянувшего мне руку, чтобы провести по задымлённым коридорам в безопасное место. Я вспоминаю Деза.

Иллан довольно кивает.

— Правление короля Фернандо должно подойти к концу до того, как нас всех уничтожат. Я надеюсь на твоё содействие больше, чем на кого-либо ещё. Не забывай о цели, Рената. Покончить с властью семьи Фахардо, восстановить храмы мориа, вернуть захваченные земли. Оружие может нам помешать.

Я помню о цели. Но в голове раздаётся крик Деза, перед тем как враги увели его из леса. «Помни…»

Иллан тяжело вздыхает.

— Кто будет жить на этих землях? Кто будет молиться в этих храмах? Если мы не спасём мориа, то кто мы тогда? Ты уже знаешь, что выяснила Селеста. Наша первостепенная задача — уничтожить оружие, созданное Правосудием.

— Тогда нам тем более нужно в столицу! — кричу я, теряя терпение от чувства бессилия. — И пока мы там, мы можем спасти Деза. Мы можем…

— Деза не нужно спасать, — раздражённо отвечает Иллан, а затем бросает быстрый взгляд на вход в палатку и понижает голос: — Я говорю тебе это только потому, что не хочу, чтобы план сорвался из-за твоих опрометчивых действий. Дез сейчас именно там, где он должен быть.

Непонимающе смотрю на него. Холодок пробегает по моей коже.

— Что?