RDR-73: Потерянная земля (СИ)

Лаборанты крутят пальцем у виска, а я стою ни жива, ни мертва. Первым, кто обратил внимание на животных, был Чонгук. Но в отчет он этот момент не включал. Хотел собрать побольше данных для начала. Каким же образом эта идея посетила светлую голову Мин Юнги? Он, конечно, талант, но просто так догадаться? От мечущихся мыслей разболелась голова. Нет, не может быть… Он что-то знает об отсутствии мутации? Неужели учёный как-то получил в руки сведения от доктора Чона? Если это так, то… То какова вероятность, что они знакомы и тесно связаны друг с другом? Значит ли, что это и есть причина его особого ко мне отношения.

Эта загадка не отпускает мои мысли и всё то время, что меня везут на каталке. Стараюсь не кусать губы и не грызть нервно пальцы, чтобы не выдать свою взволнованность. Больничный коридор погружен в таинственный полумрак. На сегодня это была предпоследняя моя процедура. Наступал комендантский час, а значит, скоро здание опустеет и будет масса времени на размышления.

Я так и не могу сомкнуть глаз, передохнуть даже несколько минут. В голове выстраивается цепочка дальнейших действий. Для начала нужно попытаться аккуратно и ненавязчиво выведать необходимую информацию у Мин Юнги, который должен забрать меня на завершительный тест. Несмотря на то, что организм чертовски вымотан, мозг работает, как часы, отметая одну идею за другой. Тело болит и ломит. Но я не обращаю на это никакого внимания. Поднимаюсь с кровати только, чтобы выпить воды. Меня мучает дикая жажда.

Жадно глотаю воду, когда неожиданно слышу глухой стук, словно что-то с размаху врезалось в стекло. Поворачиваю голову. И бумажный стакан летит на пол, разбрызгивая вокруг недопитую воду. У панорамного окна, освещенный приглушенным светом коридорных ламп, стоит Чонгук.

Комментарий к Глава 8. Карантин.

Если кто еще не видел, у меня есть вторая обложка к фанфику - https://cdn1.savepice.ru/uploads/2018/5/14/77f210644c794cf83042db263c9cba84-full.jpg

Как раз для последних частей.

========== Глава 9. Встреча. ==========

Его ладони прижаты к прозрачной стеклянной поверхности окна под таким напором, словно он хочет просочиться сквозь нее, пройти сквозь преграду, попасть внутрь во чтобы то ни стало. Мы смотрим друг другу в глаза. Там, в этих чёрных блестящих колодцах я вижу невыносимую боль, шок, опустошённость и страх. Образ потрясенного, уничтоженного Чонгука настолько четко отпечатывается, выжигается на сетчатке глаз, что, кажется, прикрой веки, и он мгновенно высветится в подсознании. Как фотография. Навечно сохраненная теперь в памяти.

Цепляюсь мёртвой хваткой за больничные простыни, сжимая руки в кулаки и больно впиваясь ногтями в плоть, чтобы не сорваться навстречу. Не кинуться вперед. Не прильнуть к холодному стеклу в желании хотя бы на мгновение оказаться ближе. Не дёргайся. Только не дёргайся! Тело мучительно скручивает мышечными спазмами от титанических усилий. Вокруг камеры, фиксирующие всё происходящее в палате. Не дай бог, они засекут мою реакцию и следом обнаружат незванного посетителя. Страшно подумать, что с ним могут сделать за нарушение режима. От этих мыслей аж мороз продирает по коже, вздыбливая волосы и покрывая тело кусачими мурашками.

Судорожно сглатываю несколько раз, пытаясь протолкнуть внутрь тугой вязкий комок, моментально вставший в горле. Он напрочь перекрывает дыхательные пути и не дает вдохнуть. Духота безжалостно обрушивается жарким потоком, придавливая своей свинцовой тяжестью к матрасу. Лоб словно стискивают стальным тугим обручем, а в сердце вонзают длинные острые спицы с зазубринами, раздирая его в клочья.

Сталкер вдруг срывается в сторону двери, хватается за ручку-купе и отчаянно дергает её в сторону. Раздвижная створка ожидаемо не поддается, что приводит его в ярость. Он оглушительно колотит кулаком по металлической обшивке, свирепо бьётся об нее плечом, остервенело расшатывает замок. Слезы подступают к горлу, ползут выше, переполняют и вот-вот перельются через край. Они размывают мне зрение и застилают обзор. Но нельзя! Нельзя плакать. Они не должны видеть, что я дала слабину. Больно прикусываю губу, рассекая зубами нежную кожу, не жалея себя. Сердце надрывно вздрагивает и начинает болезненно ныть. Жечь раскаленным углём. Оно плачет навзрыд, невидимо кровоточит в агонии. Зажмуриваюсь, шепотом молю:

— Куги, пожалуйста…