Реабилитация: как это было Март 1953 - февраль 1956гг.

Не легче положение и на вольных поселках Колымы и Чукотки. Освобождающие — ся воры и бандиты объединяются и здесь в группы, которые терроризируют вольнонаемный состав. Договорник, случайно попавший сюда, проклинает того и тот день, когда ему посоветовали и он решил сюда ехать. Каждую весну по обочинам дорог вскрываются трупы из-под таящего снега. Шофера без конвоя, а иногда и сам конвой отказываются ездить между поселками. Иногда бандиты враждуют и между собой, тогда вокруг себя они собирают преступников-сторонников, и борьба, сопровождаемая еженедельными убийствами, обостряется еще сильнее. Человеку, освободившемуся из лагеря или договорнику, стоит больших трудов выехать отсюда невредимым. Иногда мечта увидеть родных и быть на родине у людей не сбывается. Он может быть убитым или, не вынося тяжелых условий, убьет себя сам. Так, на днях повесился главный инженер филиала ЦРМ (Центральные ремонтные мастерские). Недавно среди белого дня произошло убийство нескольких вольных. Особенно часто убивают шоферов.

Прокуратура на все беспорядки смотрит сквозь пальцы. Иногда бандиту за преступление дают срок или добавляют, но ему это не страшно. Он считает лагерь своим домом и отдыхает от своей преступной работы на свободе. Зато прокуратура особое внимание уделяет беглецам. Для них строятся бараки усиленного режима, куда их изолируют; дают сроки на всю жизнь, а часто просто убивают. И в то же время все прекрасно знают, что побег — то же самоубийство. И если б были в лагерях человеческие условия, никто бы не шел на самоубийство. И все же каждый год люди идут на самоубийство.

Но удивительнее всего то, что здесь есть люди, которые считают себя советскими, есть парторганизации, комсомольские организации, воинские части со своим офицерским составом — и все эти советские люди спокойно наблюдают беззаконие и произвол, происходящий вокруг них. Очень интересно, в каких школах и кто их научил занимать подобную позицию среди происходящей нечеловеческой действительности? Взглянешь в местные газеты «Чаунская правда» и «Магаданская правда», ни слова не найдешь о происходящих безобразиях. Почему местные советские организации, газеты, прокуратура, наконец, Москва молчат о средневековых порядках, существующих в наше время в нашей стране?

Сейчас мне 28 лет. Из их я уже 8 лет лишен свободы! Шесть лет являюсь наблюдателем беззакония и произвола в управлении Дальстроя. До этого в тяжелые дни войны, находясь на военных производствах, потом в армии, мне не пришлось пожить и увидеть настоящей советской жизни. Мои понятия о советской жизни были вынесены из советской школы и сейчас, столкнувшись с мрачной окружающей меня действительностью, я повис над пропастью, не находя под собой почвы. Происходящие вокруг факты говорят обратное моим понятиям. Невинно осужденный по двум антисоветским статьям, я до сих пор не могу доказать свою невинность не потому, что я очень глубоко обвинен, а лишь потому, что на меня смотрят как на вещь. Во мне убили все человеческое и уже который год переделывают мои воззрения на жизнь. Еженедельный страх за свою жизнь, угнетение со стороны бандитов, безразличие руководителей советских людей ко всем безобразиям, невольно создают новые впечатления и понятия, совершенно противоположные понятиям, привитым в детстве в советской школе. Просматривая центральные газеты нашей страны, все берешь под сомнение лишь только потому, что быт вокруг настолько противоречив им, что трудно верить после этого хотя и в самую простую истинную правду.

Убитый Пичугов Иван Федорович был моим товарищем. Четыре года находясь вместе в самых трудных условиях, часто среди ежедневных трупов, мы не покидали надежды вместе освободиться, работать и учиться как все люди нашей страны. Он имел небольшое образование, но работая над собой, он подготовил себя за 10 классов, чтобы по освобождении пойти в физико-математический факультет, который он мечтал обязательно окончить. Он любил Белинского. У этого великого русского человека он учился жить и любить все хорошее. Но кто-то испугался его, как человека, который может стать разоблачителем зверских фактов, позавидовал его маленьким успехам, оскорбился его жизнью, поведением, которое при данных условиях жизни ставило его выше убийц, и его зверски, издевательски убили. Его убивали на глазах 60–80 человек, чтобы другие не вздумали так здраво жить. И несмотря на это, свидетелей убийства не оказалось, а многие прямо заявляли, что они хотят жить, давать же показание, значит быть убитым. Люди знают, что сильнее советского закона есть еще закон бандитов и карьеристов, которые сообща управляют лагерем. При моей беседе с оперуполномоченным Чувыкиным он сказал, что ему известно о 200 бандитах, орудующих в лагере. Для решительной же борьбы с бандитизмом он не имеет санкции прокурора управления. В то же время оперуполномоченный хорошо знает, что у него в лагере один из главарей бандитской шайки является комендантом лагеря и все административные люди внутри лагеря полностью зависят от бандитов.