Реализация (СИ)

— Нам не докладывали, — вздохнул Леонов. — Долго собираетесь в подполье находиться, товарищ начальник милиции?

— Зависит от нас с вами, — сказал я. — Что насчёт Бекешина и Юхтина?

— Они в деле, товарищ Быстров. Будут вечером у вокзала как штык! — заверил Пантелей.

— Прекрасно. Место, в котором будем держать Каурова, нашли? — Я не стал даже заикаться насчёт «если».

Каурова возьмём и точка! Иначе — крышка…

— Есть одно на примете. Не сомневайтесь, товарищ Быстров, ни одна собака не найдёт, — посмотрев на дремавшего Грома, добавил:

— Ну, разве что кроме него, но ведь Гром тоже на нашей стороне.

Услышав своё имя, пёс оторвал от лап большую голову, внимательно посмотрел на Леонова и тихо проурчал.

— Конечно, на нашей, — засмеялся Константин Генрихович.

Глава 24

Глава 24

Я ещё раз внимательно изучил фотографию Каурова, благо копий, причём увеличенных, по моему приказу сделали не меньше десятка. Брать снимки с собой и, тем более, любоваться на них во время операции, я запретил: не приведи бог привлечём к себе лишнее внимание и спугнём преступника.

Так что внешность Каурова предстояло запомнить. Само собой, снимку уже семь лет, люди за это время менялись, ну и нельзя исключать того, что беляк воспользуется гримом, однако ничего другого в нашем распоряжении не имелось.

Поскольку нас всего пятеро (Константин Генрихович всё-таки напросился принять участие), роскоши разбиться хотя бы по парам, мы позволить себе не могли, действовали поодиночке, разбив вокзал, прилегающую к нему территорию, и перрон на сектора.

До прибытия поезда оставалось всего ничего, но Кауров так и не появился. То ли осторожничал, гад, то ли передумал.

О последнем даже думать не хотелось, это уже полнейшее фиаско, братан.

Ну, вот… Пассажирский состав замер у длинного перрона, моментально наполнившегося людьми. Я стал шагать вдоль вытянувшихся линейкой разноцветных вагонов, выискивая глазами Каурова, но вместо него увидел Леонова. Тот стоял возле проводника и курил самокрутку. Наши взгляды встретились. Пантелей отрицательно помотал головой.

Я кивнул в ответ и пошёл дальше.

Навстречу спешили пассажиры: военные, гражданские, взрослые, дети… С мешками, чемоданами, узлами и даже молочными бидонами.

Они, толкаясь и спеша, будто состав двинется прямо сейчас, залезали на подножки, исчезая во внутренностях грязных, покрытых копотью, вагонов. То и дело в давно не мытых окнах, стёкла которых были в разводах, появлялись лица уезжающих. Они махали тем, кто пришёл их проводить, и что-то выкрикивали.

Их голоса сливались в невообразимую словесную кашу.

— Бабушку, бабушку поцелуй за нас…

— Как приеду, сразу же дам телеграмму, прямиком с вокзала…

— Венечка, в сумке наверху сверток, там курица! Не забудь скушать, чтобы не испортилась…

— Пирожки, горячие пирожки, — сквозь людскую реку пробивалась торговка в засаленном переднике. — С картошкой, с требухой… Горячие пирожки…

В руках она держала деревянный лоток со снедью.

— Граждане, поспешите! Отправление поезда через пять минут…

Зараза, похоже, план не удался. Скоро состав отчалит от перрона, оставив нас ни с чем. Обидно, сука, до слёз.

Я чуть не заскрипел зубами с досады.

Послышался свисток дежурного по вокзалу, паровоз заревел простуженным басом, дёрнулся состав.

Всё… Операция накрылась медным тазом, нужен план «Б», которого у меня нет.

И в эту же секунду какая-то ловкая и гибкая мужская фигура запрыгнула в вагон практически на бегу. Я не успел разглядеть внешность этого пассажира, но в мозгу вспыхнула «красная лампочка»: это он!

Правда, что-то меня смутило в момент прыжка, я ещё не мог осознать, что именно, но явно какая-то несуразность…

Потом разберусь! А пока размышлять некогда, надо действовать. Всё как в анекдоте: чего думать, прыгать надо, причём в прямом смысле!

Кажется, остальные из моей команды не увидели этого ловкача: я стоял ближе всех. Времени координировать действия не оставалось, походу, погоню придётся вести в одиночку.

Эх, жизнь моя, жестянка! Не пытайтесь повторить эти трюки, они выполнены профессиональными каскадёрами…

Как же! Из меня такой же каскадёр, как и балерина. То есть хреновый.

Я резко ускорился, подпрыгнул и, схватившись за поручень, оказался на подножке уходящего вагона.

Фух… получилось.

Состав плавно набирал ход. Где-то внизу что-то гремело и лязгало.

— Православный, тебе помочь? — на меня глянуло участливое мужское лицо.

— Не надо, сам справлюсь.

— Ну, смотри, раз такой самостоятельный!

Я оглянулся и увидел Бекешина. Тот тоже попытался запрыгнуть в состав, но чуть не сорвался и потому остался на перроне. Вид у парня был растерянным донельзя.

Надеюсь, в итоге он сообразит, что к чему и передаст Леонову, что я укатил на поезде.

В тамбуре стояли трое подвыпивших мужиков. От них разило чесноком и самогонкой. Это амбре перебивало даже удушливый запах смазанных дёгтем сапог.

Мужики выглядели вполне миролюбиво, я спокойно прошёл мимо них и оказался уже в самом вагоне.