Реализм фантастики (полемические заметки)

Ни одному из спорщиков и в голову не приходит хотя бы один раз вспомнить о том, что они занимаются изящной словесностью, что мало только держаться правильных научных позиций. Но "лирическая" сторона дела никого из них не волнует. Цитаты из повести, которые я приводил, наглядно свидетельствуют, что сторона эта мало волнует и самого автора.

Утилитарное понимание научности в фантастике родилось не сегодня. Вот что, например, писал журнал "Всемирный следопыт", подводя итоги литературного конкурса за 1928 год: "2. Научно-фантастические. Хотя эта категория дала много рассказов, но из них очень мало с новыми проблемами, скольконибудь обоснованными научно и с оригинальной их трактовкой.

Особенно жаль, что совсем мало поступило рассказов по главному вопросу, выдвинутому требованиями конкурса, именно - химизации... Авторы, видимо... более заботились о приключениях своих героев, забывая главную цель таких произведений - попутно с действием увлекательной фабулой ознакомить читателя с какойнибудь отраслью знания и новейшими научными открытиями..."[ Всемирный следопыт", 1929, № 2, стр. 148] Герои Н. Томана охотно подписались бы под этими словами.

ФАНТАСТИКА БОЛЬШИХ ЧУВСТВ И МЫСЛЕЙ

А все-таки - относится ли к научной фантастике Веркор? Можно ли, например, включить его роман в подписную "Библиотеку современной фантастики"? По-моему, можно.

Однако ни Веркор, ни издательство не выставили рубрику "Научная фантастика" на титульном листе книги. К. Наумов, автор обстоятельного предисловия, ни разу и не вспомнил о существовании такого рода литературы. Мало того, я встретил и прямое отрицание принадлежности этого романа к научной фантастике: "...Мы отделяем научную фантастику... от философско-фантастичесних романов типа Веркора..." [О литературе для детей", стр. 116], - заявляет Евг. Врандис. Что же мешает стороннику научной фантастики отнести к ней Вернора?

Мысль, высказанная Евг. Брандисом, находит мощную поддержку в словах самого Веркора: "Я не рассматриваю свои романы как фантастические".

Почему же?

Может быть, ситуация, нарисованная французским писателем, настолько невероятна, что ее никак к научной фантастике и не причислишь? Отнюдь нет. В книге есть все необходимые признаки научно-фантастического жанра: выдвинута совершенно не противоречащая науке гипотеза о существовании на Земле в настоящее время "недостающего звена" - полулюдей, полуобезьян. Им присвоено даже латинское наименование Paranthropus Erectus. И весь сюжет книги начиная с ее заголовка неразрывно связан с историей тропи. Не будь тропи, не было бы и романа. Я уверен, что если бы в конце концов "снежный человек" позволил себя обнаружить, то многие эпизоды из веркоровской книги незамедлительно стали бы реальностью.

Может быть, дело в том, что гипотеза о тропи для Веркора лишь литературный прием, нужный писателю не сам по себе.

Но как тогда относиться к словам Евг. Брандиса в той же статье: "...и фантастика, превращенная в прием, остается в наше время научной фантастикой"? [ О "литературе для детей", стр. 121. ] Очевидно, дело все-таки в эпитете "философский", который, несомненно, применим к роману Веркора. Сам Веркор считает, что фантастический прием нужен ему для того, чтобы пробить брешь в привычном круге читательских представлений,, "а через эту брешь добиться нового видения вещей" [ P. Daix, Vercors et fantastique. "Les lettres franfaises["Вопросы литературы", 1063, Ns 7. ], 6-12 апреля 1961 года. ].

Но ведь это и есть главная - вероятно, даже надо сказать, единственная - задача фантастики. Иначе что же получается: если писатель борется с помощью фантастики за решение больших философских проблем, то обращение к ним выводит автоматически его з.а рамки фантастического жанра? Вот здесь-то и проявляется ограниченность наиболее распространенного толкования "научной фантастики". Книги, которые должны были бы занять достойное место в фантастической литературе, оказываются вообще за ее пределами.

Вот еще пример: "Туннель" Бернгарда Келлермана. "Туннель" тоже не фигурирует в списках фантастической литературы. Но ведь это же, несомненно, научная и даже научно-техническая утопия, распространенный в фантастике жанр. Что мешает отнести этот роман к ней? Видимо, опять-таки соображения о том, что в романе Келлермана - широкий социальный фон, точно очерченные образы, не уступающие его героям из нефантастических книг, - словом, то, чего мы не привыкли видеть в обыденной "научной" фантастике. Примерно то же можно сказать об антифашистской утопии Синклера Льюиса "У нас это невозможно".

Еще пример - из советской литературы - "Бегство мистера Мак-Кинли" Леонида Леонова. За исключением статьи И. Роднянской, ни в одном обзоре успехов советской фантастики последнего десятилетия я не нашел даже упоминания об этом политическом памфлете, написанном по всем правилам научно-фантастического жанра. Чего стоит один "коллоидальный газ", например!