Реальная угроза

Вскоре после завтрака меня вызвали к старшему помощнику для оформления всех необходимых документов. Старпом Крамер был лейтенантом-командором, вторым по должности и званию после Томассона, но ему ни при каких условиях не грозило стать капитаном корабля. В этой части летного устава Астроэкспедиция следовала порядкам, принятым в гражданском флоте: старший помощник был администратором, он занимался внутренними делами корабля и не имел никакого отношения к его управлению. Шкиперу наследовали летчики в соответствии со штатным расписанием должностей, а старпом так и оставался старпомом, и его продвижение по службе, как правило, выражалось в переводе на аналогичную должность на более крупном судне или на штабную работу – тоже административного плана. Но, помимо своих основных обязанностей, старший помощник исполнял еще одну важную функцию – противовеса капитанской власти. В критических ситуациях он мог отменить любое решение шкипера, которое считал ошибочным, он даже имел право сместить капитана с должности и назначить на его место первого пилота или старшего навигатора. В истории нашей Астроэкспедиции были известны лишь считанные случаи, когда старпомы прибегали к таким экстраординарным мерам, и во всех этих случаях дисциплинарные комиссии признавали их действия правомерными и обоснованными.

Лейтком Крамер оказался весьма приятным человеком, и с первой же минуты мы с ним отлично поладили. Впрочем, такая уж работа у старпома – ладить с экипажем. Он немного побеседовал со мной на разные темы, чтобы составить обо мне предварительное мнение, затем мы занялись документами. Первым делом я ознакомился с приказом командира бригады о моем зачислении на службу с присвоением звания суб-лейтенанта (тут меня поджидал очередной сюрприз: Павлов самолично повысил мой пилотский класс до третьего). Дальше последовали разнообразные ведомости от интендантской службы – о постановке меня на довольствие по категории О2, о выделении каюты, о положенном мне обмундировании и так далее. Потом было распоряжение начальника медсанчасти, предписывавшее мне пройти комплексный медицинский осмотр в главной клинике Корпуса, и направление на добрую дюжину прививок.

А на закуску я получил бланк анкеты, подобной тем, которые я уже не раз заполнял, подавая заявление в гражданские космические компании, но куда более детальной. Помимо стандартных, там были такие пункты, как кулинарные вкусы, хобби, предпочтения в спорте, кино и литературе и даже любимые цвета. Кроме семейного положения и наличия детей (я указал «холост, бездетен»), также спрашивалось, с кем я живу, и в качестве вариантов предлагалось – собственная семья, родители, другие родственники, друг, подруга. После некоторых колебаний я вписал имя Элис Тернер, обозначив ее как подругу, – в конце концов это слово имеет широкий смысл.

Но окончательно меня добили две соседствующие графы: «Сексуальная ориентация» и «Отношение к сексуальным меньшинствам». Растерянно моргнув, я обратился к старпому:

– А мне всегда казалось, что это является сугубо личным делом каждого гражданина Октавии.

– Так оно и есть, – невозмутимо кивнул Крамер. – Ни ориентация служащего, ни его воззрения по данному вопросу не влияют на его карьеру. Однако мы должны знать о них во избежание неприятных эксцессов. Служба в Астроэкспедиции имеет свою специфику, и это нельзя не учитывать. Исследуя Дальний Космос, мы зачастую проводим в полете по несколько месяцев кряду. В таких условиях корабль становится замкнутым автономным мирком, и очень важно поддерживать в нем нормальную психологическую атмосферу.

Поэтому у нас нет запрета на близкие отношения между членами экипажа, тогда как в военном флоте это подпадает под определение неуставных взаимоотношений. Если в Корпусе служат муж и жена, друг и подруга… гм, пара друзей или подруг мы определяем их на один корабль. Комплектуя вахты и специальные подразделения, мы учитываем ваши анкетные данные, в частности, и по тем пунктам, которые вас так смутили. Вот, например, младший сержант Каминская, бортпроводница, которая обычно дежурит на мостике с Первой группой, бисексуальна – ей нравятся как мужчины, так и женщины. Она этого не скрывает – впрочем, скрыть подобное на корабле невозможно. Если вас это смущает, я изменю график ее вахт.

– Меня это совсем не смущает, – сказал я. И после некоторых колебаний уточнил: – В женщинах не смущает. А что касается мужчин, то… нельзя сказать, что к таким мужчинам я отношусь враждебно или с отвращением. Нет, никакого сознательного предубеждения. Просто в их обществе мне немного неуютно.

– Быть может, – предположил Крамер, смерив меня оценивающим взглядом, – причина в вашей привлекательной внешности. Бывало такое, что с вами пытались заигрывать?

– Бывало, – признался я, в который уже раз досадуя, что лицом пошел в свою мать-актрису. – И чувствовал я себя прескверно.