Реальная жизнь (СИ)

- Он говорил, что ничего не могло быть! Что он ничего не помнит! Что она сама затащила его к себе! Он так говорил, что сам верил в свои слова. Он врал! Она сейчас там – с ним в Атланте! – после громкого крика вначале ее голос сорвался на тихий шепот в конце, и последние слова она пробормотала, утыкаясь лицом в ладони и ничком падая на кровать. – Там… с ним…

- Дани, с чего ты это взяла? Ну и что, что в твиттере увидела? Я вообще там до сих пор никак не разберусь. Выбрось из головы или позвони ему и узнай все из первых уст, – Хосе ликовал в душе. Еще один минус к репутации Ридуса был не лишним, но демонстрировать свою радость девушке, о которой хотелось только заботиться, он не имел никакого права. Присев рядом с ней и погладив по спине, он отгонял мысли, которым в голове не было места: таким способом он ее точно никогда не получит. Любой его неразумный шаг, и она сбежит от него так же, как от Нормана, и тогда все…

Через несколько минут к ним зашел взволнованный Мингус. Опустив глаза в пол и понуро разглядывая свои носки, он не решался поднять взгляд на уткнувшуюся в подушку Дани. Она даже не повернула к нему голову, услышав его шаги.

- Дани, я не хотел. Прости меня, – кусая губы, мальчишка подыскивал подходящие слова утешения.

Отец всегда его учил: чувствуешь свою вину – иди извиняйся. Даже если не знаешь, в чем именно ты виноват, то все равно иди и надейся, что тебя простят, а заодно объяснят причину. Вот он и стоял в комнате перед повернутой к нему спиной Даниелой и отошедшим от нее к кроватке Алекс Хосе и ждал, когда ему разъяснят его ошибку. Хотя умом он определенно понимал, что это связано с отцом, вновь каким-то способом умудрившимся причинить боль девушке, которую любил.

Поджавшая губы Дани поднялась с кровати и, вытирая красные от слез глаза, сделала слабую попытку улыбнуться подростку, растерянно замершему и не осмеливающемуся шагнуть к ней.

- Ты ни в чем не виноват, – дрожащим голосом прошептала Даниела и сама подошла к нему, прислоняясь к его груди.

Мингус был уже на добрых четыре дюйма выше нее и, обнимая, уткнулся в ее волосы, вновь желая вдохнуть аромат дома и понять, что еще ничего не потеряно, что она его не бросит.

И не важно, что в гостиной осталась сидеть любящая его мать, которой, правда, редко есть до него дело, важно то, что именно Дани проводит с ним все время и делает все, чтобы он был счастлив. Ему и самому не мешало бы сделать все, чтобы Даниела была снова счастлива и, желательно, с его отцом. Не всегда принимающим правильные решения, но точно любящим ее больше жизни.

Целое воскресенье Хелена была предельно вежлива со всеми и даже с Даниелой, на которую всегда взирала свысока и с недоверием. Ее явно интересовало поведение Хосе, постоянно увивающегося за девушкой и не позволяющего ей ни в чем нуждаться. Лежа в шезлонге и потягивая приготовленный Дани коктейль, прищурившись, Хелена наблюдала за чуть ли не семейной сценкой, разворачивающейся перед ее глазами. Кантилльо строил уморительные рожицы, отвлекая маленькую Алексис от ненужного плача, пока слегка расстроенная хныканьем дочери Дани переодевала ее. Крутящийся вокруг них Мингус дергал то Хосе, то Даниелу, пытаясь оказать посильную помощь, и успокоился только тогда, когда Алекс оказалась у него на руках, в новых пеленках и с соской во рту.

Морщась и отговаривая себя от того, чтобы заснять все на телефон и скинуть Ридусу, она успокаивала себя тем, что Дани никак, кроме румянца на щеках, не реагировала на оказываемые мужчиной знаки внимания. Полностью сосредоточенная на двоих детях девушка была поглощена ими, отгородившись от всего вокруг и посвятив все свое время только им. Странно было видеть, как Мингус был привязан к ней. Как даже теперь, рядом с матерью, все равно искал одобрения в глазах Даниелы на любой свой поступок.

Уезжая в понедельник утром, Кристенсен обещала вернуться в следующую субботу и пойти с Мингусом на премьеру так любимого им фильма «Люди-Х». Она уже запуталась в количестве частей данного шедевра кинематографа, но отказывать ребенку не хотела. Тем более что Даниела достала билеты на четверых, и вновь отправлять своего сына с девушкой, которая, по сути, являлась ему никем, было бы просто нечестно и бессовестно. Да и ревность по отношению к так легко завоевавшей сердце подростка брюнетке никуда не делась, раз за разом напоминая о себе.

***

И чертовски меня смущало, что всякий раз, когда он снимает рубашку, мой разум берет обеденный перерыв.

Лорел Гамильтон «Запретный плод»