Реальная жизнь

– Ты сейчас к метро? Вечер такой прекрасный. Могу показать тебе более живописный маршрут, если хочешь.

– Конечно, – ответила я.

Мы свернули в переулок, пустой и тихий. И настолько узкий, что если задрать голову, то здания – сплошь стекло и бетон – кажутся бесконечными; а посмотришь вперед – они тянутся вдаль, рассекая небо под причудливыми углами, напоминая книжку-раскладушку, которая раскрыта лишь наполовину, так что картонные фигуры накладываются друг на друга. Он шел на некотором расстоянии от меня, засунув руки в карманы. Внезапно он стал вести себя так, словно я – дальняя родственница, приехавшая в Лондон погостить: показывал таблички с названиями улиц, называл их ископаемой летописью города и рассказывал, что тут было раньше.

– Это Энджел-корт, – сказал он. – Ангел был изображен на гербе торговцев канцелярскими принадлежностями. Он и на здании до сих пор где-то есть.

Но найти ангела он не смог, и я слушала его вполуха, отдаваясь ощущению, будто только что исполнила на прослушивании самую сложную арию, какую только могла, – и, возможно, не всюду попала в ноты, зато настроение передала верно, – но члены жюри поулыбались и сказали: «Нет, спасибо. Кто у нас следующий?»

Я спросила:

– Ты, выходит, живешь где-то поблизости?

– Минут пять пешком.

– А что за дом? Новостройка?

– Да, ему всего несколько лет. Небоскреб.

– Не знала, что в них по правде кто-то живет. Думала, там все раскуплено русскими олигархами.

– Ну, по большей части да. Если ночью посмотреть на фасад, окон горит совсем мало.

– Наверное, странно жить вот так в самом центре.

– Я привык. Да и потом, я здесь только по будням.

– А в выходные?

– У меня дом под Оксфордом. Недалеко от того места, где я вырос.

– А, ну да.

Мне вспомнились слова Лори.

– Ты женат?

Макс засмеялся.

– М-м, нет, – отозвался он. – Не женат. А что? Может, ты замужем?

– Просто подумала. Извини.

– Просто подумала? А можно узнать почему?

– Ну, наверное, ты соответствуешь стандарту. Загородный дом. Городская квартира. И работа, и возраст – все сходится.

– Возраст?

Непонятно было, смешно ему или обидно.

– Сколько же мне, по-твоему, лет?

Я посмотрела на него. Волосы светлые, такого оттенка, что седины в них не заметишь, даже если она есть. Вокруг глаз и в уголках губ небольшие морщинки. Мне они нравились. Хорошие морщинки, правильные. По ним видно, что улыбается он чаще, чем хмурится.

– Точно не скажу, – проговорила я. – Но достаточно, чтобы навести на мысль, что ты женат.

– Тебе надо познакомиться с моей матерью. У вас много общего. А лет мне тридцать восемь. Как видишь, еще не совсем дряхлый старик. Но ценю твою щепетильность.

Я забеспокоилась, уж не оскорбился ли он: до метро мы дошли в молчании. Сейчас он уйдет, сольется с толпой безликих мужчин в костюмах. И больше я его не увижу. Я не оправдала его ожиданий.

Макс пожелал мне спокойной ночи и наклонился, чтобы поцеловать в щеку, и я – с чего вдруг? – наверное, чтобы покончить со всякой двусмысленностью, чтобы ничего уже нельзя было взять назад или истолковать иначе, притянула его к себе и поцеловала как следует. Прямо вцепилась в него. Закрыла глаза и почувствовала, как меня затягивает в черный водоворот… В голове шумело, словно самолет шел на взлет, и только через секунду – а может, через минуту, я потеряла счет времени, – я поняла, что он не то чтобы сопротивляется, нет, но на поцелуй не отвечает.

Я отпустила его.

– Ну, спокойной ночи, – пробормотала я.

– И тебе, Анна. Удачной дороги.

Последнее, что мне тогда запомнилось, – его улыбка. Он улыбался, когда я двинулась прочь, но больше себе, чем мне, словно вспомнил что-то забавное. Что-то такое, чего он мне никогда не скажет, потому что уверен: я все равно не пойму.

Глава третья

– И вот поехали мы в Париж, – рассказывала Лори. – Я и Люк. Перед отъездом подруги весь мозг мне вынесли: о боже, он везет тебя в Париж, он сделает тебе предложение, сто пудов сделает! А я такая: да оно мне вообще надо? Это его предложение? Вы правда считаете, что мы до сих пор не женаты только потому, что он не зовет? Я свои взгляды, кажется, ясно излагаю. Но нет, все женщины, что бы они ни говорили, только о замужестве и мечтают, а если они твердо убеждены, что им оно и даром не нужно, – то это лишь потому, что сами толком не знают, чего хотят!

Она взяла с полки книжку.

– Смотри, – сказала она. – Вышла месяц назад. Корешок не погнут. Даже не открывали. Они вообще сюда заходят или как? Почему бы весь этот бардак не разобрать?

– Как будто в других комнатах что-то по-другому, – отозвалась я.

Четы П. не было дома, и мы залезли в спальню их дочери. Она съехала много лет назад, но тут все было по-прежнему завалено ее барахлом. Лори стояла, разглядывая груды книг по обе стороны от заделанного камина, а я сидела на кровати. На прикроватной тумбочке валялась упаковка от презерватива.

– Она что, мальчишек сюда водила, как думаешь? – поинтересовалась я. – А может, это миссис П. любовников принимает?

– Будь добра, прекрати! – поморщилась Лори. – Не употребляй слова «миссис П.» и «любовники» в одном предложении!

– Прости.