Реальная жизнь

Время было позднее. Бар пустел. Смена Лори закончилась, она подошла к нам и с ходу начала атаку – держалась громко и бесцеремонно, потряхивала волосами и дразнила его. Я подумала, что сейчас он начнет подкатывать к ней, и почувствовала что-то вроде облегчения, но Лори его, похоже, не заинтересовала. Он слушал ее болтовню, нацепив вежливо-внимательное выражение, – вид у него при этом был немного страдальческий, словно она случайно забрызгала ему лицо слюной.

Наконец он сказал, что ему пора, и мы все вместе вышли из отеля. На улице он дал мне визитку и сказал: позвоните мне, пообедаем, и я сказала: ладно, и он сказал: хорошо – и ушел. Не к метро, в другую сторону.

Лори уцепилась за мою руку, и мы зашагали к метро. Это был деловой район Лондона, где куча офисов, но почти никто не живет, поэтому вечером на улицах ни души, хотя все здания освещены.

– Ну и придурок, – сказала Лори. – Он тебе понравился?

– Не знаю. Не очень.

Но его образ преследовал меня, словно отпечатанный на изнанке век, и все время, пока Лори говорила, в моей голове отдавался его голос.

В метро галдела большая компания подвыпивших парней. Какая-то женщина смотрелась в экран телефона и пальцем натягивала кожу под глазами, пытаясь ее разгладить.

Я достала книжку и сунула в нее визитку. «Манон» Прево. Я разучивала ее партию в консерватории и хотела ознакомиться с первоисточником. Лори бросила взгляд на обложку.

– Она же вроде шлюха была, да? – поинтересовалась она. – Эта Манон? По-моему, я когда-то читала.

– Не знаю. Я еще даже не открывала.

– Да точно, шлюха. Вон на обложку посмотри. Да и потом, разве мужик назовет книгу именем женщины, если она хоть чуть-чуть не шлюха, а? Тебе хоть одна такая книжка на ум приходит?

– Мадам Бовари, – отозвалась я. – Она не проститутка.

– Ну, она, конечно, на панели не стояла, но была той еще распутницей.

– Анна Каренина.

– Аналогично.

– Алиса в Стране чудес.

– Это для детей, – сказала Лори. – Не считается.

Больше мне ничего в голову не приходило.

Лори вздохнула.

– Мне вот Люк написал, – поделилась она. – Хочет встретиться.

– Ты его послала?

– Да.

Лори принялась трещать о Люке. О том, что он пытается задушить в ней творческое начало. Заставляет устроиться на работу. Одним словом, хочет ее погубить. Так и сказала: мол, она знает, что он хочет ее погубить. Все это она говорила уже не раз. Лори писательница и любит без конца перебирать важные моменты своей жизни. Ни одна моя история не могла ее удивить, ведь нечто похожее с ней обязательно уже случалось, и, вместо того чтобы слушать, она тут же принималась делиться собственным опытом.

– Я от него никогда ничего дельного о своем творчестве не слышала, – сказала она. – Если что и говорит, то совершенно невпопад. В снисходительной манере. Типа: все это очень мило, малыш, но я не уверен насчет… Поэтому я стала врать ему, что не пишу, даже если на самом деле пишу, – а то боюсь, что он попросит прочитать. И станет придираться к каждому слову. Нахмурит брови, а потом с напускным участием будет критиковать, словно разбирает студенческую работу по истории искусств. Я знаешь до чего дошла? Напишу предложение – и тут же зачеркиваю, потому что представляю, как он его прочтет и что при этом подумает и скажет. И секс у нас всегда завершался, когда кончал он, даже если я еще не кончила, понимаешь? Вот такой урод. Хрен я с ним еще буду встречаться.

Лори говорила жестко и сердито, но выглядела грустной и нервно накручивала волосы на палец. Ей двадцать восемь лет, и, по-моему, она настоящая красотка – высокая, стройная блондинка, – но уже переживает, что стареет. Иногда она заставляет меня становиться рядом с ней перед зеркалом и сравнивает наши лица: где у меня кожа гладкая, а у нее уже в морщинках.

– А ты с этим типом будешь встречаться? – спросила она.

– Может быть. А ты что думаешь?

– Поужинать я бы сходила. Почему нет? Сводит тебя в какое-нибудь приятное местечко. Мужики вроде него обычно не скупятся. Деньги у него явно водятся. – Эти слова она произнесла с презрительной интонацией, словно деньги – это инфекция, передающаяся половым путем. – Это невооруженным глазом видно.

Лори обожала чужие деньги. Она всегда их чуяла издалека и выуживала из других, словно свинья, раскапывающая трюфели.

– Костюмчик-то, – сказала она, – дорогущий. И часы. Ты на часы обратила внимание?

Я покачала головой. Ни на что я внимания не обратила.

– Ты же вроде его недавно придурком обозвала? – спросила я.

– Ну и что? Ты ж не замуж за него собираешься. Скорее всего, он женат. Знаем-знаем, все они такие.

– Кто они? Мужики?

– Мужики такого сорта.

– И что это за сорт такой?

– Которые клеят телок в барах.

– Ты считаешь, он меня клеил? Я бы так не сказала.

– Ну еще бы, – отозвалась она. – Ты так не выражаешься.

– А по-моему, он не из таких, – сказала я. – Чаще всего ведь как бывает: тебя угощают, и все – считают, что за вход заплачено. Билетик на руках, осталось только пробить. Никто даже близко не пытается что-то о тебе узнать. А этот вел себя иначе. Он… он как будто прижал меня пальцем и надавил до боли. Понимаешь, о чем я?