Реально работающий проект. Счастье. Мечты. План. Новая жизнь

— Свалка привлекает к себе новую свалку. Если ее убрать, то поддерживать порядок станет легче.

— Когда покупаешь какой-нибудь новый бытовой прибор, — добавил мой приятель, — то сложи все провода, инструкцию, детали в отдельный застегивающийся пакет и подпиши его. Так ты избавишься от клубка непонятных проводов, а когда решишь расстаться с прибором, заодно избавишься и от всех сопутствующих деталей.

— Попробуй вот что: представь, что ты собралась переезжать, — добавила другая подруга. — Пройдись по дому и спроси себя: если надо переезжать, что я упакую и возьму с собой, а от чего избавлюсь? Еще одна моя знакомая сказала:

— Может, я покажусь странной, по крайней мере, немного бездушной. Но только я ничего не храню из сентиментальных соображений. Только то, чем пользуюсь.

Все это было правильно и разумно. И все же не совсем я готова была согласиться. Последнее предложение было, мягко говоря, на любителя. Мне оно показалось излишне суровым.

Есть вещи, которые я никогда не смогу выбросить. Например, я никогда не выброшу спортивную сумку с нарисованной на ней коалой, потому что именно с ней мой сын ходил (вернее, я его возила) на тренировки по плаванию. Эта сумка меня умиляет и возвращает в приятные времена моей жизни, которые никогда уже не повторятся вновь. Также не смогу я выкинуть майку с надписью «Маленькие люди вместе творят большие дела», потому что ее подарили мне когда-то друзья в Стокгольме, после чего мы вместе сидели напротив знаменитой башни и смотрели, как наш друг ведет репортаж с церемонии вручения Нобелевской премии… Проще с памятной посудой: все эти хрупкие сервизы и вазы как-то сами собой то и дело разбиваются. Хранить их я и рада бы, но не умею, как бы ни старалась. Но хоть один плюс, по крайней мере, в этом есть.

Однажды, будучи в командировке в Нью-Йорке, я встретилась со своей однокурсницей. Болтая за чашкой кофе с тирамису, мы не упустили возможности порассуждать на тему войны с хламом.

— Я не сразу поняла, какой же это кайф, какая радость — смотреть на аптечный шкафчик или сервант с праздничными салатниками, на худой конец, журнальный столик в гостиной, из которого ты только что собственными руками выкинула все лишнее! — воскликнула я.

— Это точно! — с готовностью согласилась она. И продолжила: — А знаешь, еще у меня есть свободная полка.

— В смысле — как это свободная полка? — не совсем поняла ее я.

— Одну полку в доме я держу совершенно свободной. — Зачем? Почему?

— Представь, все другие полки могут быть переполнены, но одна всегда пустая. Понимаешь, я могу туда в любой момент положить то, что мне хочется. А потом так же просто могу убрать.

Пустая полка! Ничего себе! А ведь у нее вещей в доме хватает — все же четверо детей и муж… Я поняла, что имела в виду Мэриэл. Это было для нее своеобразным символом — если можно так сказать, символом свободы и обновления. Пустая полка означала новые возможности, новое пространство, которое можно заполнить. Мэриэл пренебрегла выгодой ради изящества символа.

Я подумала, что для меня тоже не была бы лишней такая полка.

Разговор с однокурсницей не прошел даром — вернувшись домой, я немедленно освободила полку самую маленькую и узкую, но все же в своем шкафу. Пусть и небольшая, но — пустая. Завтра поутру я решу ее дальнейшую судьбу…

В субботу я с радостью продолжила свои изыскания в области наведения порядка. Весь дом подвергся вторичному досмотру с моей стороны. Не могу исключать, что моей тщательности позавидовало бы само ФБР. Смею сказать, от моего взгляда не укрылось ничто, даже самая, прошу прощения за масло масленое, но это так — самая мельчайшая мелочь.

Вот, например, залежи всяких предметов, которые так любят собирать и разбрасывать дети. Если их выбрасываешь, они огорчаются. Тут и различные шарики, и малюсенькие миниатюрные фонарики и лампочки к ним, и детали от конструктора, и крохотные машинки и куколки, и пластмассовые фигурки зверей, и проволочки, и гаечки, и морские камушки с ракушками… Вся эта красота валялась в каждой комнате, и, как следовало того ожидать, в особенности ею изобиловали обе детские и общая игровая.

Элис и Алекс не хотели расставаться с этими приятными безделушками. Они неустанно возились с ними, что-то собирали, складывали и перекладывали. Дочь мастерила одежки куклам, чтобы продать их им в ее собственном магазине за денежки из цветной бумаги. Сын строил для медведей, обезьян и кукол сестры пассажирские самолеты и круизные лайнеры. Все это было прекрасно и очень созидательно. Но привести всю эту творческую мастерскую в порядок мне казалось почти нереальным. Я просто не могла понять, куда все это сложить.