Реальное и сверхреальное

Ранее я отмечал, что вера в существование души является необходимым коррелятом веры в духов. Духи ощущаются нами как нечто чуждое и не принадлежащее нашему эго, а вот с душой (или душами) все обстоит совершенно иначе. Первобытный человек ощущает близость или влияние духа как нечто неприятное или опасное, он испытывает изрядное облегчение после того, как духа изгоняют. Зато ему кажется, что потеря души сродни болезни; более того, он часто приписывает тяжкие физические заболевания утрате души. Известны многочисленные ритуалы по призыву «птицы-души» обратно в тело больного. Детей нельзя бить, потому что их души могут оскорбиться и улететь. То есть для первобытного человека душа – это нечто, в обычных обстоятельствах ему принадлежащее, тогда как духи суть что-то такое, чего обычно рядом быть не должно. Первобытный человек избегает мест обитания духов или приходит туда, снедаемый страхом, только по религиозным или магическим надобностям.

Множественность душ указывает на множественность сравнительно автономных комплексов, способных вести себя как духи. Комплексы души как бы принадлежат эго, их утрата представляется патологией; а для комплексов-духов верно обратное: их соединение с эго вызывает болезни, зато отчуждение от эго ведет к выздоровлению. Соответственно, примитивная патология распознает два источника заболевания – утрату души и одержимость духом. Эти две теории поддерживают одна другую и обеспечивают душевное равновесие. Поэтому следует допустить существование бессознательных комплексов, исходно относящихся к эго, наряду с существованием комплексов, которые исходно к нему не относятся. Первые будем называть комплексами души (seelenkomplexe), а вторые – комплексами-духами (geisterkomplexe).

Это различение, широко распространенное среди первобытных народов, вполне соответствует моему определению бессознательного. Согласно моему взгляду, бессознательное разделяется надвое, и обе части строго различимы. Первая часть – это личное бессознательное, которое включает все психические элементы, забываемые на протяжении индивидуальной жизни. Их следы сохраняются в бессознательном, даже если всякая сознательная память о них утрачивается. Кроме того, личное бессознательное охватывает все сублиминальные впечатления и восприятия, слишком слабые по своему запасу энергии для того, чтобы стать осознанными. Сюда нужно присовокупить и те бессознательные комбинации представлений, которые тоже чересчур слабы и смутны, чтобы стать сознательными. Наконец, личное бессознательное содержит все психические элементы, несовместимые с сознательной установкой. Это целая группа элементов, преимущественно тех, что признаются этически, эстетически или интеллектуально недопустимыми и потому вытесняются. Человек не может постоянно чувствовать и думать возвышенно, правильно и правдиво; в стараниях соблюдать идеальную установку автоматически вытесняется все то, что ей не соответствует. Если, как почти всегда бывает с расщеплениями личности, какая-либо одна функция, например мышление, получает чрезмерное развитие и начинает преобладать в сознании, то чувства, скажем, оттесняются и постепенно погружаются в бессознательное.

Другую часть бессознательного психического я называю безличным, или коллективным бессознательным. Как следует из названия, ее элементы не индивидуальные, а коллективные, то есть принадлежат не какому-то отдельному индивидууму, а целой группе индивидуумов, как правило, целому народу или даже всему человечеству. Элементы коллективного бессознательного не приобретаются на протяжении жизни одного человека, это творения врожденных форм и инстинктов. Ребенок не имеет врожденных представлений, но обладает высокоразвитым мозгом, который функционирует определенным образом. Этот мозг унаследован нами от предков и является хранилищем психической деятельности всей человеческой расы. Поэтому ребенок при вступлении в жизнь уже располагает органом, способным функционировать точно так же, как он функционировал от начала человеческой истории. В мозгу заложены исходные инстинкты, а также примордиальные образы, всегда составлявшие основу человеческого мышления – это настоящая сокровищница мифологических мотивов [58]. Разумеется, непросто доказать существование коллективного бессознательного у нормального человека, однако время от времени мифологические представления проникают в его сновидения. Эти элементы яснее всего обнаруживаются в случаях умственного расстройства, в особенности при шизофрении, когда мифологические образы зачастую изливаются вовне поразительным потоком. Душевнобольные нередко продуцируют комбинации представлений и символов, которые невозможно объяснить опытом их индивидуальной жизни; приходится обращаться к истории общечеловеческого разума. Это образчики первобытного мифологического мышления, которое воспроизводит собственные первичные формы, а не воспроизведение сознательного опыта [59].