Реальное зло

Он уничтожил всё. Он уничтожил меня. Теперь, когда цели нет, я – бесполезный сосуд из костей, крови и мяса. Я никому не нужна и мне никто не нужен. Смысл моего существования потерян.

Я не чувствую, как меня освобождают от верёвок, не ощущаю, как моя рана очищается и перевязывается. Я вообще не хочу знать, что происходит с моим телом. И с этим миром. Он мне теперь неинтересен. Мне интересно только одно:

– Кто?

Голос звучит жутко. Глухо и безжизненно. Зато звучит. Значит, с моего рта сняли повязку.

– Это не имеет значения, Мара, – тихим и словно извиняющимся голосом произносит Сэм.

Поднимаю голову и смотрю на него. На его лбу – испарина, взгляд глаз какой-то дикий. Кажется, он не ожидал, что информация, полученная им от предателя – достоверная. Что ж, он её проверил. И, возможно, запечатал в тотем своего первого демона. Вполне вероятно, что он сможет вернуться в Послушники… когда-нибудь, когда получит шанс рассказать эту историю своим наставникам.

Когда-нибудь, когда меня уже не будет.

Поднимаюсь со стола, на котором лежала, бреду к выходу. На голос человека, уничтожившего мою жизнь, не оборачиваюсь. Не очень понимаю, что со мной творится. Мир ощущается иначе. Словно легче. Светлей. Вот только в моей душе появляется чернота, страшнее демонической – в моей душе появляется отчаяние.

Поднимаюсь по ступеням, поднимаю свой пиджак с пола у самой двери в служебный отсек. Надеваю его, скрывая пятно крови на блузке. Бреду по пустым коридорам к выходу; меня останавливает охранник, вручая мой рюкзак с телефоном. Странно. Значит, уроки уже давно прошли, а одноклассники оставили мои вещи здесь… сколько же времени я провела в подвале?.. И как долго боролся Сэм, пытаясь справиться с духом моей матери?..

Выхожу со школьной территории, плетусь в свою квартиру. Принимаю душ, мельком заметив, что рубец на плече затянулся до уровня шрама – должно быть, опять Сэм постарался. Ненавижу ли я его? Не знаю. Сейчас я чувствую в себе два противоположных желания: уничтожить всех Послушников… и махнуть на всё рукой, забив и на ведьм, и на Послушников, и закрыться в четырёх стенах до конца своей жизни.

Когда выхожу из душа, застываю над пентаграммами. Возвращаюсь в ванную, беру тряпку и оттираю с пола рисунки мелом. Это мне уже не пригодится. После – иду к шкафу и на автомате достаю первое, что попадается. Кажется, это длинная майка. Мне плевать, в чём ходить по дому. Я…

Звонок в дверь звучит неожиданно.

Я никого не жду.

Значит, и реагировать не буду…

И снова звонок. И снова. И снова.

Боже, ну, кому я понадобилась?!

Плетусь к двери, открываю.

– Мара, что произошло? Куда ты пропала? – Ник стоит на моём пороге и смотрит на меня с лёгким волнением. Затем переводит взгляд за мою спину. Мягко отодвигает меня. И проходит внутрь квартиры, – Ты здесь живёшь? Здесь?

– Чем тебе не нравится моя квартира? – спрашиваю бесцветным голосом.

– Ну… – Ник проходит в центр студии, оглядывает надувной матрас на полу, полупустое помещение «гостиной» и кухонную зону; переводит взгляд на меня, – Это квартира для холостого мужика. А не для школьницы.

– Меня всё устраивает, – отзываюсь безучастно, даже не спрашиваю его, как он узнал мой адрес. С его способностями этот вопрос перестаёт быть актуальным… должно быть, вынудил консьержа внизу выдать всю информацию о жильцах этого дома, – Зачем ты пришёл, Ник?

– Ты пропала на перемене. Как и Сэм. Но тот уже нашёлся, а ты… где ты была? – блондин подходит ко мне и словно только сейчас замечает, во что я одета и как я выгляжу, – Мара? Что с тобой?

– Всё в порядке. Пожалуйста, иди домой, – протягиваю руку в сторону двери, однако на моё запястье неожиданно ложится ладонь парня.

– Эта татуировка… – Ник смотрит в мои глаза, не отпуская моей руки, – давно она у тебя появилась?

– Несколько лет назад. Набила в качестве протеста всему миру. Ещё вопросы? – поднимаю на него пустой взгляд.

Сейчас его подозрения мне безразличны. Я чиста. А мой дар скрыт благодаря Сэму. И даже если Ник поймёт, что я ведьма, он ничего не сможет мне сделать – потому что я не успела совершить то, за что он спокойно мог бы уничтожить меня прямо здесь.

– Что с твоими глазами? – отвлекаясь от рисунка на моем теле, спрашивает Ник.

– А что с ними? – нехотя переспрашиваю, желая высвободить конечность. Однако – кто бы мне позволил?

– Я думаю, ты знаешь, что с ними, – глядя на моё лицо, отвечает блондин.

Ну, да, знаю. Потому что пару секунд назад я поняла, кто предал меня. И острая, тянущая боль, стрельнувшая от груди вниз живота, заставила меня приложить неимоверные усилия, чтобы не завыть от отчаяния.

– Мара…

Вырываю руку из его хватки и закрываю ладонями лицо.

– Мара, скажи, что произошло…

Качаю головой и хочу лишь одного – чтобы он ушёл.

– Мара, я могу помочь тебе.

Боже, себе помоги! Не успеваю ответить ему что-то колкое – сама ещё не придумала что, – как оказываюсь в его руках, прижатая к тёплому телу. Сама не замечаю, как начинаю трястись. Нет, я не плачу. Моя боль теперь на ином уровне: её невозможно выплакать или высказать. Её возможно только приглушить. На время. А потом…