Реальное зло

А мне нужно было найти Рыжика и удостовериться, что у неё всё в порядке, и больше никто её ни в какую черную работу не впряг. Спускаюсь на первый этаж и удивленно присвистываю: да тут уже все в полной кондиции. Тоня валяется на столе с трубкой кальяна в руках; вокруг неё столпились какие-то левые, незнакомые мне, парни, – но девушке явно комфортно, так что я решаю не мешать ей «радоваться жизни»… Взглядом пытаюсь отыскать рыжие волосы… Обхожу все комнаты, захожу на кухню, даже заглядываю под лестницу… и тут едва не ору от боли в едва не вывихнутой от резкого рывка руке – но орать не получается, рот уже закрыт чьей-то ладонью. Меня прижимают к стене спиной, одной рукой не давая кричать, а второй – задирая юбку. Я в начале вообще офигеваю от подобного поворота, потом пытаюсь сконцентрировать взгляд и недоверчиво выдыхаю (это всё, на что я была способна в условиях наличия чужой ладони на моём лице). Антон! Это был чёртов брюнет! Начинаю бороться с ним, но парня это только раззадоривает. Не спорю, в эту игру можно играть вдвоём, но в данный момент я не настроена на секс – и уж тем более с ним! При том, что я на нуле, это могло дать обратный результат: я не прокачаю свой резерв и могу вообще остаться без подпитки. В данной ситуации была два выхода: настраиваться на экспресс интим с этим пьяным быдлом или отбиваться и надеяться на удачу. Вообще, драться я тоже умею и не плохо – но, скажу я вам, сложно драться, когда ты пытаешься вернуть юбку на место и не пустить в рот чужой язык… В итоге – позволяю ему задрать ткань, а пока он ковыряется с ремнём, бью его по рукам и отталкиваю от себя. Секунда – и юбка вновь прикрывает всё, что надо. Вторая, и моё лицо пылает от оплеухи.

Вот. Скот.

Чувствую, как внутри просыпается злоба.

– Мне нравится это выражение твоего лица, – скалится Антон, – и мне безумно понравится стирать его, превращая в гримасу боли.

Смотрю на него волком. Он сейчас вообще не понимает, что во мне будит.

– Сэм тебя больше не защитит. Считай, ты ему теперь не нужна. А Ник не будет палиться перед Нитой, – на губах Антона расцветает воистину дьявольская усмешка, – Теперь ты – наша.

– Запомни раз и на всегда, сучёныш, – в моём голосе арктический холод, – я поимею тебя только тогда, когда сама того захочу.

В следующий момент тело брюнета летит на пол. Я не знаю, течёт ли у него кровь – на моей сумке настоящие шипы, а удар наотмашь в ухо… это реально опасно. Но мне плевать.

Переступаю через его тело. Настроение испорчено. Вечеринке явно пришёл конец.

Выворачиваю из-под лестницы, смотрю на толпу упитых в хлам студентов и прочих неопознанных объектов, через которых придется прокладывать дорогу на выход, и захожу на кухню. В таких домах всегда есть запасной выход. После недолгих поисков обнаруживаю нужную дверь, оглядываю толпу в последний раз, в попытке отыскать рыжую шевелюру, Женю не нахожу, зато замечаю Ника, поднимающегося на второй этаж. Нет, строить из себя божий цветочек больше нет ни сил, ни настроения. Так что выхожу на свежий воздух, отмечая, как на улице похолодало. Не хочу признаваться себе, но, кажется, я вновь допустила ошибку – позволила себе быть чересчур самоуверенной. И поплатилась за это. Наверное, не стоило разгуливать по чужому дому без защиты с нулевым резервом и провоцировать насильников колкими фразочками. Думала ли я, что моё новое положение убережёт меня от такого дерьма, как "группа любителей жестокости"?.. Похоже, думала. И совершенно зря это делала. Слишком рано распушила хвост. К тому же, ошибочно решила, что проклятие сдержит желание вредить мне – и вновь ошиблась. Видимо, маниакальная идея Антона «перевоспитать меня» оказалась почти равной по силе проклятию на булавке. Недовольно поджимаю губы, продолжая идти по газону и начиная думать о том, какое такси заказать, – как меня сбивает машина…

Звон в ушах. И медленное, неспешное раскачивание чего-то внутри… шатание из стороны в сторону, соприкосновение с внутренностями тела, отлёт, вновь соприкосновение… Как маятник…

Открываю глаза. В голове – пустота. Никаких звуков. Только звон. Медленно поднимаюсь на ноги. Чувствую лёгкое неудобство в теле. Концентрирую взгляд, перед глазами – ночное небо. Иду вперёд наугад. Почему перед глазами небо. Эта мысль кажется странной. Дохожу до чего-то большого – чувствую это, останавливаюсь. Что-то металлическое. Неживое. Пытаюсь опустить голову или хотя бы повернуть; заглядываю в отражение тонированного стекла. Мой позвоночник изогнут от удара. Вот почему, глядя вперёд, я вижу звезды. Моя правая рука сломана и тоже выгнута под неправильным углом. Там, где должен быть мой торс, в данный момент наклонённый назад и чуть вбок, клубится тёмная субстанция, с каждой секундой приобретая формы тела. Женского тела.

– Мама, – хриплю, чувствуя, как с дыханием изо рта выходит кровь – она не то пузырится, не то просто стекает по подбородку; не понимаю; в стекле – не разобрать.