Реальность 7.11 (СИ)

Говорили Зенон и Перестарок. Я нащупал ногой первую ступеньку и начал спуск.

— Включи свет, я должен одеться.

— Ты понимаешь, что вдвоём мы не справимся? — сердито просипел Перестарок.

— А кто сказал, что ты в этом участвуешь?

— А кто мне запретит? Не забывай, это я поначалу был твоим шефом.

Зенон издал тихий смешок.

— Мы с тобой — упрямые старые дурни. Включи, пожалуйста, свет.

Щёлкнул выключатель. Свет резанул мне по глазам, заставив невольно отпрянуть.

— Тьфу ты, чёрт! — выругался Зенон. Тут он заметил меня и замер в полунаклоне, с позабытым ботинком в руках.

— Одного ты всё-таки разбудил, — ехидно заметил Перестарок.

— Ну, разве что случайно, — буркнул шеф. Непонимающе взглянул на ботинок и, опустив его на пол, выпрямился.

— Шпионишь, Бор?

— Н-нет… — неуверенно выдавил я. Спросонок получилось хрипло. Я откашлялся и добавил в голос наглости. — А что за аврал?

— Это не аврал, — мрачно ответил Зенон. — Это общегородской маленький апокалипсис.

Опустившись на лавку, он принялся яростно зашнуровывать обувь.

— Работа одна нарисовалась, — пояснил Перестарок. — Шибко срочная.

— Добровольцы нужны?

— Дома сиди. — Мой шеф, покончив с одеванием, поднялся на ноги. — Сами всё сделаем.

Не знаю, какие боги добавили мне смелости, — нынешний Зенон, суровый и собранный, мало походил на того благодушного дядьку, которому я выкладывал подробности своего путешествия с эмпатом. Но я собрался с духом и возразил:

— Вам нужны ещё люди. Я слышал.

— А всё твоё нытье. — Зенон повернулся к Перестарку. Тот хихикнул.

— Кажется, ты возлагал на него большие надежды?

Я не сразу понял, что речь обо мне. Зенон нахмурился.

— Возможно. Но это было до того, как мне намекнули…

— Это не он, — уверенно заявил Перестарок.

— А в чём дело-то? — вызывающе сказал я. — Если вы про засорившийся унитаз на третьем, то это действительно не я.

Зенон то ли фыркнул, то ли поперхнулся; оба они снова посмотрели на меня.

— Ладно, — наконец проронил шеф. — Собирайся, только быстро, и дуй в гараж. Надо взять фургоны… двух, наверное, хватит, да?

Перестарок кивнул. Рискуя нарваться на отповедь, я всё-таки задал последний вопрос:

— А это надолго, шеф?

Зенон шевельнул желваками и проронил:

— Как получится.

А Перестарок пропел:

— Не бойся, Бор, сегодня мы не будем покидать город. Мы едем в ДУОБТ.

«Департамент по утилизации и обработке биоткани» — так полностью называлось это учреждение. И работали в нём утильщики. Про утильщиков шутили, что они не нравятся никому, кроме себя самих. И немудрено. Ведь ДУОБТ — это, по сути, большой крематорий, в топках которого днями и ночами сгорает отработанная биоткань. Говорят, что в последние годы она ведёт себя более агрессивно. А значит, работы у утильщиков хватает. Люди они, конечно, малоприятные. Может быть, из-за тяжёлого запаха гари, въевшегося в их кожу от постоянного соседства с топками. С другой стороны, мы тоже пахнем бензином, а не духами. Не пахнут только бездельники… и оги. От кого я это слышал? И почему оги в моём сознании постоянно связываются с утильщиками? Должно быть, это из-за рыжего дезертира по имени Рем Серебряков. Его имя и фотография исчезли с телеэкрана вскоре после возвращения Джона. Вскоре после того, как оги начали умирать на наших улицах.

Пока я, притихнув, прокручивал в голове все эти мысли, мы добрались до машин. Они стояли смирно, этакие чудовища из металла и резины, послушные человеку в гораздо большей степени, чем биоткань. И куда более безопасные, несмотря на свои размеры. Я открыл ворота, а Зенон и Перестарок вывели наружу два фургона. Мы работали без прожекторов: город, охвативший нас шёлковыми тисками, давал достаточно света. Розоватый отблеск лежал на облаках, и дождь постукивал по плащу сверкающими иголками. Но когда я забрался в кабину к шефу, фургон показался мне кальмаром, плавающим в чернильном облаке. Внутренность кабины озарялась бледными огоньками приборов. Фургон качнулся, когда Зенон плавно взял с места. Шеф включил навигатор, вычисляя маршрут, и голова кальмара осветилась ярче, а наружные чернила сделались гуще.

— Шеф, — сказал я, присмотревшись к карте, — а мы точно едем в ДУОБТ?

— Это конец пути, — сдержанно отозвался Зенон, — начало будет не таким приятным.

Покосившись в мою сторону, он добавил:

— Только не вздумай там рассуждать о дезертирах. Сакахалла, при всех его тараканах, — не самый плохой человек. Он болезненно реагирует на промахи подчинённых.

Я послушно кивнул головой.

— Так, значит, у нас перемирие с утильщиками?

— А кто сказал, что была война? — сухо отозвался Зенон. По его тону я понял, что попал пальцем в небо.

— Ну, как же… — неуверенно пробормотал я. — Все эти шуточки… и на Арене они — наши главные соперники…

— И ты решил, что это всерьёз, да? — почти сочувственно спросил шеф. Я подумал, что сейчас он не выдержит и засмеётся, но Зенон сдержался. Это было ещё обиднее.

— Вот только не надо глума, — попросил я. — О подлой натуре утильщиков я слышу с тех пор, как попал в общагу.

— То есть, не меньше года? — уточнил Зенон. — Давно пора расстаться со стереотипами…