Реальность 7.11

— Задание и карту боевого поля компьютер также выбирает случайным образом, — невозмутимо продолжал Оодзи. — Обычно на поле спрятан флаг, который нужно найти и доставить командиру. Или же вам предложат защитить свой флаг.

— Или захватить флаг противника, — добавил Марик. — Тебе всё понятно, Бор?

— Вроде бы да, — скромно сказал я. На этом адресованная мне вводная часть, видимо, закончилась, потому что все как по команде задвигались и заскрипели стульями.

— Я вот всё думаю, как бы нам замаскировать Марика, — улыбаясь, заметил Джон-газ. — Уж очень он крупный.

— На себя посмотри, — хихикнул Перестарок. — Вон какую задницу отъел.

— Я ща вам обоим что-нибудь отъем, — приобняв их за плечи, ласково сказал Марик. На фоне всех остальных он и впрямь выглядел великаном. Любая шофёрская кабина была ему мала.

— Марик нам нужен, чтобы рвать шаблоны, — серьёзно заметил Зенон. Его замечание вызвало дружный смех. Даже Оодзи заулыбался.

— Ты ведь не слышал эту историю, Бор? — обратился ко мне Джон-газ. — В одной игре утильщики вогнали Марика в такое смятение, что он грубо нарушил правило о реальности объектов и просто-напросто разорвал стену ближайшего дома!

— И спрятался за ней! — подхватил довольный Заши. — Утильщики бегают, ищут, а враг как сквозь землю провалился!

— Нам влепили за это десять штрафных минут, — сообщил Зенон, — но мы всё равно победили.

— Их было трое, — оправдываясь, пробасил Марик. — И они висели у меня на хвосте.

— Что за правило о реальности объектов? — поинтересовался я.

— Ах да, — спохватился Джон. — Ты ж не знаешь. На Арене все объекты сделаны из биоткани. Но сделаны так, что не придерёшься. Соответствие реальности практически полное.

— В спящем режиме она похожа на обычное покрытие, — добавил Перестарок. — Но когда компьютер загружает выбранную карту, биоткань меняет форму, имитируя нужные предметы. Короче говоря, большая такая потёмкинская деревня…

— Кстати, твой протеже уверен, что биоткань помнит все свои модификации, — сказал Оодзи. — Поэтому я дал ему небольшое, но важное поручение.

— Афидману? — не сразу понял я.

— То-то он с утра пораньше торчит в сети, — догадался Перестарок.

Словно в подтверждение этих слов, в комендантский кабинет заглянул мой подопечный. Он пришёл босиком. За ним наподобие хвоста тянулась упругая нить из биоткани. Свою левую руку ог держал ладонью вверх, осторожно неся витающую над ней стопку полупрозрачных прямоугольников, которая показалась мне поначалу горкой кухонных подносов.

— Лёгок на помине, — пробормотал Джон-газ. — Это ещё что?

— Надо полагать, карты, — ответил Оодзи. — Прямо с Арены утащил, да?

Маленький ог кивнул.

— Спасибо. Давай сюда.

— Вы что, взломали ТСМ Арены? — с благоговейным ужасом уточнил Марик. Заши расхохотался.

— Ну вы даёте!

— Банда, — фыркнув, сказал Зенон. — Преступное логово.

Афидман, сидя на корточках подле стратега, вертел головой и преданно всматривался в наши лица.

— Ну, хочешь не хочешь, — заявил Перестарок, — а придётся тебе, Оодзи, как-то поощрить нашего ога.

Они назначили его специальным членом команды. Было решено, что Афидман с Перестарком будут смотреть трансляцию из дома, а в случае нашего выигрыша примут участие в общем праздновании. Меня слегка обеспокоило это последнее условие, однако Оодзи не позволил нам расслабиться. Остаток дня я потратил на изучение карт, которые чаще всего использовались на Арене. И все последующие дни тоже сожрала подготовка: я делал утреннюю зарядку, съедал свой завтрак и поднимался в комендантский кабинет — корпеть над очередной картой или изучать свойства присосок. Так назывались в народе особые круглые бляшки из биоткани с записанными на них омами и отами. Приложи такую бляшку к любой части тела — она прилипнет намертво и будет держаться, пока не отработает своё.

— Это продукт Второй Лаборатории, — авторитетно пояснил Джон. Оказалось, что омы и оты — его давнее хобби. Найдя во мне благодарного слушателя, он не скупился на информацию. Я припомнил плакат, висевший в ангаре у утильщиков, и спросил:

— А что такое пластыри?

— Так называют приспособления, которые были в ходу при Гиазе, — довольный моей осведомлённостью, ответил Джон-газ. — Они действительно похожи на пластыри. Гиаз, видишь ли… это ведь его изобретение. Вычленяя из психики базовые синты и внедряя их в сложные органические соединения, он умудрился взять барьер, над которым безуспешно бились химики и биологи. Пересечь порог, отделяющий живое от неживого. Вернее, он доказал, что жизнь без синтов невозможна. А параллельно изобрёл это новое оружие.

— Пластыри?

— Да. На самом деле, это просто липучка со слоем клеток, в которые как бы впечатана матрица синта. Ещё присутствует кнопочка. Ты нажимаешь на неё, пластырь нагревается, и разбуженная им органика «оживает» под воздействием синта.

— А пустые омы и оты? Они для чего?

— Для того, чтобы пробудить твой собственный синт.