Реальность сердца

— Разве это удивительно? — казначей умел делать глаза невинного младенца. – Этот заключенный натворил немало интересного, но он — глава Старшего Рода, и его величество желает лично вершить правосудие. Расследование господина Алларэ не должно происходить в противоречии с законом Собраны. Проводите нас на этаж, где находится герцог Скоринг, а господина коменданта проводите в его покои. Я отстраняю его от командования крепостью. На лице чернявого керторца отобразилась явная бессильная ненависть ко всем, кто нарушал распорядок в крепости, к герцогам и королям, к правосудию и законам, но в устах королевского представителя все звучало весьма осмысленно, логично и верно — а господин Геон молчал, ему лишь изредка позволяли вздохнуть. Уже внутри коменданта отпустили, но было поздно — следом за ним шли люди Тейна, и двое двигались впритирку, так, что реши Геон хотя бы открыть рот, ничего хорошего с ним не случилось бы. Лестница, еще лестница, поворот, коридор, опять лестница…

У входа на этаж располагался пост. Четверо дежурных встали при виде Комьяти и его спутников, изумленно вытаращились на господина казначея, поигрывавшего скипетром, но больше всех внимания привлекла Кларисса. Должно быть, дамы поднимались на четвертый этаж крепости крайне редко, а если и поднимались, то в виде арестованных, а не посетительниц.

— В какой камере Скоринг? — спросил Комьяти. — Дайте ключи.

— Господин Алларэ забрал ключи.

— Запасные!

— И запасные забрал, — испуганно пролепетал старший охранник. — Мы не хотели отдавать, но он велел…

— Ур-роды! Позовите смену — и под ар-рест! — рявкнул Комьяти, потом обернулся к казначею и пожал плечами. — Простите, господин Аэллас, это не моя вина…

— Ваша, — все так же добродушно ответил алларец. — Ведь это ваши подчиненные нарушили устав. Так в какой камере герцог Скоринг?

— В семнадцатой, это в тупике, — быстро ответил старший. — С ним еще двое пришли, так они у двери стоят. Да вон там, взгляните!

Палец с обгрызенным ногтем указал на коридор слева. Фиор выглянул из-за угла. Длинный не слишком хорошо освещенный проход заканчивался тупиком и дверью, обитой полосами железа. Рядом с дверью, в нишах, вытянувшись по струнке, замерли Бернар Кадоль и Бертран Эвье. Поначалу герцог Алларэ обрадовался — старые знакомые, с ними нетрудно будет объясниться, но двинуться с места он не сумел: мэтр Тейн вцепился в запястье, и оказалось, что длинные ногти — хорошее оружие. По крайней мере, остановиться боль заставила сразу, не думая.

— В чем… — сердито начал Фиор, но серый человечек махнул рукой, и язык прилип к небу сам собой.

— Приказу они не подчинятся, а запасной ключ у одного из них, — тихо сказал Тейн. — Обезоружить или убить их без шума вы не сможете. Внутри вы найдете два трупа, господин регент. Вы уверены, что вам нужно именно это?

— Нет! — воскликнули хором все трое, потом Фиор спросил: — Но что же делать? Оглушить тупой стрелой?

— Я бы не надеялся на два равно удачных выстрела, — сказал Дерас. — Один может подать сигнал. Тейн потер узкой ладошкой лицо, покачал головой.

— За то, что я сделаю, я буду грызть железо и пить огонь в Мире Воздаяния, — сказал он шепотом. — Но… Фиору хотелось возразить, что никакого Мира Воздаяния нет, но сейчас было не время и не место. Тейн шагнул вперед, рукой показал, чтобы остальные отошли поближе к постовым, потом поднес к лицу сжатые ладони. Казалось, что ничего не происходит, и герцог досадовал, что даром тратятся драгоценные минуты; он не понимал, что творится, что делает человечек, почему нужно ждать. Только слипались глаза, клонило в сон куда сильнее, чем за весь день, и совсем утихла боль в ноге, до сих пор обжигавшая при каждом шаге. Вялое блаженство снизошло на регента, и он досадовал только, что нет стула присесть, а то заснул бы немедля. Ленивый покой, отсутствие желания двигаться, полное равнодушие волнами растекались от молившегося неведомой силе Тейна, и герцог Алларэ беззвучно зевнул, забыв прикрыть ладонью рот, потом попытался сосредоточиться — ничего не вышло. Неслышная колыбельная укутывала разум плотным пледом.