Реальность Тардис

– Очень упорно взывала к Небу, и оно ответило. С юмором и вывертом, так сказать. Не смотри на меня удивлённо. Задавала много одних и тех же глупых вопросов, думала о близких людях, которым не удалось помочь. В одну их ночей мне приснился Дикий Охотник, а проснулась я уже здесь пятнадцатилетней.

– Сколько тебе было там?

– Тридцать шесть.

Вот теперь удивление, яркое, неприкрытое, осязаемое.

– Мы были с тобой знакомы там, в твоём мире?

– Нет.

– Тогда как ты узнала?

– Это долгая история.

– Расскажи, я не тороплюсь.

И я рассказала сначала о том, что просил, а потом и вовсе про всё с самого начала. Мне уже было всё равно, поверит мне или нет, я чувствовала, насколько сильно устала. Это были тяжелые годы, но я справилась. У меня больше нет вопросов к Вселенной. Я просто хочу жить и быть счастливой.

– Хорошо.

– Хорошо? – все же решила удивиться я. – Просто хорошо?! И никаких «Ты сошла с ума, этого не может быть!»

– Нет.

– Почему? – не успокаивалась я.

– Да, потому что я верю тебе. Алиса… знаешь, я приготовил кучу слов, но понимаю, насколько они являются жалким оправданием ко всему, что произошло… – мужчина замолчал, а после продолжил: – Прости меня, пожалуйста, за всё: за недоверие, за обиду, за ту жуткую сцену и за нежелание слушать. Ты ни разу не дала мне повода усомниться в себе. Тем не менее, везде, где надо было поставить плюс, я ставил минус, собственными руками разрушив всё, что между нами было. Пожалуйста, дай нам шанс начать сначала.

– Нет, – я покачала головой. Саша стиснул зубы так, что скулы закаменели. Кивнул, крепко сжал и опустил мои руки:

– Я понимаю, – сказал он чересчур ровно.

– Ничего ты не понимаешь! Александр Лушер! – теперь уже я тряхнула его за плечи. – Что это за отношения такие хлипкие, которые так легко разрушить? Что это вообще за любовь такая, где один скрывает, а второй додумывает? Никаких начинаний сначала! Никаких попыток заново! Только продолжение, только движение вперед с учетом всего, что наворотили и разгребли. Только так я согласна быть с тобой и никак иначе!

Первые мгновенья ничего не происходило, просто ошарашенный взгляд, потом искра понимания и взрыв, ураган эмоций, которыми меня снесло, смяло, словно фантик.

– Так ты будешь со мной? Станешь моей женой?

– А зачем я, по-твоему, доверила тебе все свои тайны?! Стоп. Какой женой? Про женитьбу разговора не было!

– А ты думаешь, что после всего я отпущу тебя? Или ты против?

– Мне восемнадцать, – попыталась напомнить этому сумасшедшему реальное положение дел. Но не тут-то было.

– В сентябре – октябре уже точно будет девятнадцать. Или я стар для тебя?

– Что? Нет! – я рассмеялась. – Ты даже с датой определился?

– Я определился с главным. А всё остальное не важно.

Эпилог

Знать путь и пройти его – не одно и то же.

к/ф «Матрица»

«Где я?»

«В темноте. А значит, нигде или везде, впрочем, это одно и то же».

«Что, опять?»

Смех: глубокий, бархатный, раскатистый, словно смеющийся давно и искусно владеет этим навыком – смеяться.

«Ох, уж эти ваши «снова», «опять», «когда». Не умеете вы жить моментом. А я тебе, между прочим, коня нашёл, в яблоках. Такого же упрямого, как ты сама».

«Значит, пришел мой час? И я должна теперь вечность служить тебе, мой господин?»

Женский голос, вначале спокойный и даже немного грустный, под конец фразы становится язвительным.

«Вечно вы, люди, со своими временными определениями. Какая, по сути, разница: сейчас или лет эдак через восемьдесят состоится наш разговор. У меня нет часов, и я могу находиться в любом моменте твоей жизни или, к примеру, своей. Знаешь ли, удобно, когда хочешь пообщаться с самим собой. А вообще, ты прожила достойную жизнь: дети, внуки… правнуки? Поражаюсь, когда вы, люди всё успеваете?!».

«Ну, знаешь ли, для правнуков личное участие уже не так важно… Что ж, тогда в путь?»

«Обязательно, но путь состоит из множества дорог. Пойдём, я хочу показать тебе мою коллекцию».

Мгновенье, и в темноте зажглись болотные огоньки, вызывая воспоминания из далекой, почти забытой жизни. Охотник, словно жонглер, кружит, играет трепетными сгустками света.

«Кто же ты?» – одними губами шепчет женщина, глядя на это чудо.

«Смотри внимательно, это миры. Те, что серовато-белые, как говлит[38] – обычные, изученные, со скучными однообразными сюжетами. Нам они не интересны», – взмах руки, и светящиеся белым блеском шарики удаляются в плотность Тьмы.

«А эти желтые, словно глаза хищника в темноте, – моя личная коллекция. Уникальные, интересные, непознанные. Их будущее не предопределено, и потому мне не известно. Представляешь, как это будоражит!»

«Да, уж, – с горечью в голосе отзывается женщина. – Лучше не знать это самое будущее».

Охотник долго, внимательно смотрит на свою собеседницу, склонив голову на бок.