Реальные короли. Рейд

Как разделительную линию провел. За столом на несколько секунд воцарилась такая тишина, что стали слышны звуки с нижней палубы.

– Идея не становится более правильной от количества народа, погибшего за нее. А что такое эта твоя независимость? – осторожно спросила Ниама.

– Категория бытия и познания, – немного иронично ответил хозяин. – Отсутствие подчиненности кому бы то ни было. Пий Контур желает, чтобы мы плясали под его дудку. Не выйдет. У нас, минотавров, свои музыкальные инструменты для аккомпанемента хоровому пению.

– Интересно, почему вас так страстно желают подчинить? – мягко, очень мягко задала инферналка следующий вопрос.

– Амбиции. Глупые имперские амбиции Желтка и его регента в частности.

– То есть, проблема в том, что Контур тупо подонок?

Дилморон смешался. Минотавр чувствовал расставленную ловушку, но никак не мог ее найти:

– Не совсем. Этот новатор много сделал для экономики Желтка и развития торговли между мирами Древа.

– Значит, он – не патологический мерзавец. Просто имеет врожденную неприязнь к Подземелью, которую впитал с молоком матери.

– Ниама, хватит ерничать. Контур вообще не уроженец Овиума. Он эмигрант из Торговой Олигархии.

– Тогда, получается, что у регента Желтка нет подспудных причин неприятия Подземелья, как такового.

– Не скажу, что я понимаю, куда ты клонишь… Ладно. Допустим, в качестве гипотезы, что Желток боится силы Подземелья. Наша мощь пугает. Поэтому ее желательно взять под контроль.

– А Некрополис? Он силен? Как ты считаешь?

– Еще бы!

– Некрополис независим? – не унималась демонесса.

– Абсолютно.

– И его никто не пытается взять под контроль? Сделать протекторатом?

– Попробовали бы! У Холодного герцога сил больше, чем у всех миров Иггдрасиля вместе взятых.

– Тогда почему к Подземелью такое особое отношение? Ты не пытался анализировать? Чем оно отличается от отношения к некромантам?

Все. Ловушка захлопнулась. Дилморон сумрачно посмотрел на Ниаму, но ничего не сказал. Махор ухмыльнулся, а Горгот спрятал свои чувства за непроницаемым выражением клыкастой морды. И только бусинки глаз орка метали в участников дискуссии молнии взглядов. Демонесса победительно улыбнулась:

– Можно я произнесу вслух то, что ты, принц, не решаешься сказать. Некрополис силен, но этот мир не сует нос в проблемы соседей, довольствуясь внутренним строительством. А Подземелью до всего есть дело. И интерес планеты минотавров обычно агрессивный. Такой у вас, дорогой принц, «modus operandi». Сколько было на Центральном стволе стычек с вашими летучими группами? Мы, Инферно, ежедекадно получаем список потерь своих патрульных. Словно идет тихая, незаметная война. А какое количество торговых караванов было ограблено или захвачено «по недоразумению» вашей доблестной стражей? Без счета. Мой принц, ты сможешь хотя бы приблизительно назвать число заключенных, граждан других планет, которые содержатся в тюрьмах Подземелья?

– Меньше, чем принято полагать…, – запротестовал Дилморон, но был бесцеремонно перебит инферналкой:

– Правильно! Вы используете рабский труд, и заключенные гнут спины на владетельных минотавров по всей планете. Действительно, непосредственно в казематах содержится малая толика из них… И теперь – главный вопрос… Да кто потерпит такую независимость? Соседи по Древу вас боятся – пес знает, что на уме у героев, больных инстинктом территориальности, и любой невинный вопрос воспринимающих, как оскорбление? Самый главный враг Подземелья – не Желток или его регент, а собственные заморочки, не дающие вам жить спокойно. Проще говоря – вы всех уже достали, мой дорогой владыка.

Их вечерний спор, который грозил перейти в перепалку, прервала внезапная вспышка. Она родилась далеко на западе эклиптики, но ее яркие отсветы проникли даже сквозь стальные жалюзи Зайца. Ярко – оранжевые лучи нарисовали на лицах героев уродливые маски, словно у каждого человеческого существа вдруг из-под покрывала благородных черт проступили потаенные пороки его души.

– Ничего себе, фейерверк, – обеспокоенно поднялся с места Махор. – Чем это шарахнуло? Похоже на систему залпового огня. Извержение вулкана?

Дилморон ответил через долгий–долгий промежуток. Пока принц разлеплял разом онемевшие губы, я успел схватить взглядом мрачное торжество в глазах орка, побелевшие от напряжения скулы Ниамы и руку Махора, что тихонько скользнула к оружию.

– Это погибла наша железная девочка, – тихо промолвил хозяин. – Зайчихи больше нет.

Реплики баркидца и Горгота слились:

– Имплозия! – с удовлетворением выдохнул штабс – капитан.

– Франк! – вскрикнул Махор.

Демонесса не произнесла ни звука, а лишь буравила взором своего любовника, будто увидела его впервые.

– Надеюсь, что с маэстро ничего плохого не произошло, – отчеканил Дилморон.

– Да ты оптимист, дружище, – ядовито заметил баркидец. – Они долбанули по второму ковчегу абсолютной деструкцией. Трудно уцелеть под ее ударом. И как только сумели прицельно навестись – заклинание Имплозии вне Школ Магии, оно доступно только в талисманах и бьет по площади вокруг точки активации. На мину что ли наехал, наш бедняга?