Реальный ГАМЕррой

Выносливость + 2 %

Скорость + 1,5 %

Ловкость + 1,5 %

Бодрость + 1 %

Осознанность + 0,5 %

Сила воли + 1 %

Самоконтроль + 2 %

Мда, плюшек не мало, есть ради чего постараться. И тут же взгляд падает на сигаретную пачку. Господи, теперь я понимаю, почему ты изгнал Сатану из рая. Только расслабишься, и тут же появляется какая-нибудь соблазняющая гадость. И сразу же возникает мысль – а если выкурить последнюю сигарету? Аллен Карр как говорил? Выкуришь и распрощаешься с дурной привычкой навсегда. Да, но вдруг последней сигаретой окажется другая, а за ней третья?

Нет! Решено! Я не буду менять своего решения!

 А чтобы пачка не смущала взор, то решаю её выкинуть. До мусоропровода не дойду – помру по дороге, так что надо выкинуть в мусорное ведро. А прежде надо намочить, чтобы не тянуло. Вода из-под крана с радостью плеснула на фильтры, пролилась по бумаге, размочила табак. Я чувствую, что мне уже не хватает одной затяжки. Всего одной, а после я брошу. Обязательно брошу. Сигаретная пачка летит в мусорное ведро.

Для пущей мотивации лезу в Интернет. Статья о бросании вдохновляет:

Период полураспада никотина, попавшего в кровь, 2 часа. Большая его часть перерабатывается (метаболизируется) печенью, а также почками и легкими. Часть никотина в неизменном виде и продукты его метаболизма выводятся с мочой за первые 10-15 часов. Основной продукт распада никотина – котинин, окончательно выводится из организма через 48 часов после последней сигареты.

Круто, то есть два денька поболеть и очиститься? Нет, фигушки, тут мой взгляд падает дальше:

Углекислый газ табачного дыма, полностью выведется из крови через 24 часа после последней затяжки;

Через 3 дня улучшится дыхание. Но чтобы оно полностью пришло в норму, а легкие очистились от смол и сажи, может пройти период от 6 месяцев до 3 лет;

Кровообращение нормализуется через 3 – 4 месяца;

Нормальное функционирование пищеварительной системы возобновиться через 6-12 месяцев.

Что же, это вполне мне по силам. Вот только нужно немного потерпеть.

Пересиливаю себя и заставляю думать об Оксане Евгеньевне. Это на какое –  то время отгоняет мысли от сигарет. Брошу ради неё, ради наших будущих детей. Улыбаюсь этой приятной мысли. Затем сосредотачиваюсь на приготовлении пищи.

Вкус + 0,1 %

Обоняние + 0,2 %

Еда кажется другой. Вроде тоже самое, но какой-то более глубокий вкус. И я не совсем наедаюсь, приходится брать ещё одну порцию. После макарон с сосисками курить хочется с такой силой, будто я умираю и последние мысли только о затяжке. Никогда не понимал этот навязанный художественный штамп – человек отдает Богу душу и, вместо того, чтобы сказать что-то нужное, вечное, доброе – всего лишь молчаливо затягивается. Сценаристы круто экономят на диалогах, зато актеры должны показать гамму чувств, которые у них бушуют на душе.

Вот снова думаю о курении. Надо отвлечься. Отжаться от пола, что ли? От одной только мысли об этом становится плохо. Нет, надо чем-то себя занять. Позвоню-ка Гарику.

– Привет! Как сам? Ещё живой?

– Да, шпилюсь в «Танчики», хочешь – подтягивайся, – отвечает бодрый голос.

– Не, я лучше пока дома. Решил курить бросить, вот теперь переживаю никотиновый голод.

– Круто, молодец, а я сейчас курю. Потом расскажешь о результатах. Может, тоже брошу.

– Давай-давай, вместе веселее. Будем друг другу жаловаться.

– Ага. Ладно, у меня сейчас бой загружается. Если хочешь, то подкатывайся, если нет, то пока.

– Игру на друга променял?

– Ё-моё, ты всего полдня не куришь, а уже такой зануда. Покеда!

Короткие гудки. Друг называется. Ладно-ладно, вот выпадут у тебя зубы, я тебе кашу жевать не буду. Утешаю себя такой мыслью и звоню родителям. Почему-то возникла тяга к социальному общению.

– Привет! Как дела?

– Привет, Боря! У нас нормально, как у тебя? Чего расскажешь? – отвечает мамин голос.

– Я тоже ничего. Вот курить бросил.

– Это ты молодец, может, ещё и отца заставишь. Вдруг тоже бросит, а то завалится с друзьями на кухню и начинают чабарить – хоть топор вешай. Все занавески прокурены, потолки от дыма уже желтые.

– Ну да, это у них не отнять. Они и в могилах будут дымить, – вклиниваюсь я в материнскую скороговорку.