Реальный Gameррой

– Я думала, что ты другой, а ты…

– Я другой, я не такой как Юрий, как остальные и я… Я люблю тебя.

Слова, которые долго крутились в моей голове… я много раз представлял, как говорю их глядя в синие глаза… И вот сейчас я говорю их закрытой двери. И если всего полчаса назад я был счастлив, то теперь моя душа словно разрывается на части маленькими рыболовными крючками. Надо же было Юрию появиться так не вовремя!

– Борис, увидимся завтра, – после минутного молчания раздается за дверью.

Проходит всего минута, а мне кажется, что ожидание тянется вечность.

– Дай мне объясниться! Я…

– Не надо. Увидимся завтра.

В её голосе столько льда, что с лихвой хватило бы собрать новый айсберг, на который наткнулся «Титаник». Как его растопить? Скрестись и дальше, как выброшенный за шкирку кот? Или же подождать до завтра?

– Оксана, прости меня, я хотел как лучше…

В ответ только молчание. Я жду ещё пять минут, ничего не происходит. Выбить дверь и сделать ещё хуже? Потом ещё и с Оскари разбираться? Да что же делать? Ненавижу женские слезы и своё косноязычие!

Я выхожу из коридора в зал. До чего же гадко на душе…

Жизненная энергия – 5 %

Уравновешенность – 3 %

Бодрость – 10 %

Причина дебафов сидит за столом с Оскари и опрокидывает стопку за стопкой. Нарезка овощей и вчерашний гусь служат им закуской. Оскари вопросительно кивает мне, я в ответ машу рукой и выхожу на улицу.

Снег искрится на солнце, слепит глаза. Я зачерпываю полную ладонь, замороженная вода приятно остужает лоб. Так бы остудить те чувства, что сейчас бушуют во мне. Что будет дальше – удастся ли вымолить прощение, или все усилия насмарку, и мы вернемся к прежнему офисному общению? Побить Юрия? А смысл? Всё равно сказанное не вобьешь обратно. Спеть под окном серенаду? Вот этого только не хватало, чтобы показаться полнейшим дебилом.

К коттеджу подъезжает «Уазик», тот самый, что увез нас от аэропорта. Марджаана открывает дверь пассажирского сиденья и легко выпархивает наружу. Лицо светится радостью, ведь она уверена, что «олень не зря сломал ногу». Но улыбка угасает, когда она видит мое лицо.

– Борис, что случилось? Почему ты хмуришься? У вас всё нормально или…

– Да, как раз «или…». Нет, не волнуйся, Марджаана, с твоей стороны все прошло замечательно. Скорее это я всё испортил. Ну и Юрий немножко помог.

– Юрий? Он уже приехал?

– Да, сидит внутри. Он свое дело сделал, теперь празднует победу настойкой твоего мужа.

– Эх, мне так жаль, Борис. Он должен сегодня улетать… Действительно жаль, что так получилось, мы хотели как лучше.

– Спасибо вам, Марджаана. Вы сделали всё как нельзя лучше, но… Но видно не судьба. Оксана на меня обиделась, даже разговаривать не хочет. Закрылась в комнате, я же вышел немного проветриться.

– Ладно, я сегодня вечером попробую её разговорить. Может быть, что – нибудь…

– Ещё раз спасибо, Марджаана, вы очень добрые. Ты и Оскари. Вы замечательные. Я ещё немного постою на улице...

– Хорошо, только долго не стой, а то заболеешь, – Марджаана гладит меня по плечу.

Мне надо как-нибудь отвлечься. Чтобы голова от дум не взорвалась и чтобы я не грохнул этого урода.

– Скажи, Марджаана, а раньше у тебя такого не было, чтобы смайлики расплывались?

Женщина с улыбкой смотрит на меня. В глазах видны пляшущие бесенята.

– Было. После чая с луговыми травами. Правда, вкусный?

– Зачем? – выдыхаю я.

– Жизнь не игра. Тут нельзя сохраниться, а плюшки и бафы добываются потом и кровью. Нельзя привыкнуть к хорошему и потом разочароваться, что плюшки перестали сыпаться и любой насморк приносит ощутимый дебаф. Я делала это во благо. Заметила, что мой интерфейс всегда глючил после полевого сбора, вот и решила во время отдыха сделать тоже самое на тебе. Извини, если что не так.

– Да всё нормально. Спасибо тебе за всё. Ужин был классным.

Марджаана ещё раз проводит ладошкой по плечу и идет в сторону коттеджа.

Как же зовут мужчину за рулем? Вроде бы Михаил? Да, точно – Михаил. Надо подойти к нему.

– Привет! Закурить не найдется? – пожимаю я крепкую ладонь вышедшего мужчины.

– Нет, я же недавно бросил. Марджаана с Оскари заставили. Да и жена тоже давно ругается, всю плешь проела, – щурится на меня Михаил.

– Ладно. Я тоже бросил, но вот сейчас бы от затяжки не отказался.

Мужчина окинул меня прищуром, такой ещё был у Ленина, когда он смотрел на школьников со стены над школьной доской.

– Крепись. Боль пройдет, а здоровье уже не купишь.

– Это да. Ты за Юрием?

– Ну да, сегодня его, завтра вас. В аэропорту потом других встречать и обратно.

– Две тысячи верст, это же не хухры-мухры. Не тяжело?

– Да нет, привык. Едешь, думаешь о своем, и километры скрадываются быстрее.

– Понятно, я тоже на своей машинке пару раз гонял на дальние расстояния. Едешь, смотришь и философствуешь.

На своей машинке. Эх, где же она теперь?

– Ну да, разные мысли приходят. Извини, что нет сигарет, – Михаил поднимает капот и углубляется в недра машины.