Реальный репортер. Почему нас этому не учат на журфаке?!

С тех пор прошло девяносто лет. Все это время Норвегия делает вид, что соблюдает каждую букву Шпицбергенского трактата, но на самом деле потихоньку его дезавуирует. Мастерски используя свое законодательство, а также делая вид, что очень печется об экологии, она медленно, но верно разворачивает ситуацию таким образом, чтобы никто, кроме нее, не мог заниматься на Свальбарде (Северная земля – так официально называется архипелаг по-норвежски) серьезным бизнесом. По сути, документ 1920 года в полной мере действует сегодня только по отношению к мелкому предпринимательству. Архипелаг является безвизовой и демилитаризованной зоной, сюда имеет право приехать любой человек мира, жить и работать здесь хоть до конца своих дней. Однако всерьез воспользоваться плодами Парижского договора и выстроить на Шпицбергене крупный бизнес удалось пока только одной стране – России. Точнее – государственному тресту «Арктикуголь». И то лишь по той причине, что свою империю он начал строить здесь еще в тридцатых годах и при мощнейшей поддержке советского государства. В результате этой деятельности на сегодняшний день здесь есть три наших поселка – Баренцбург (живой), Грумант (мертвый) и Пирамида (возрождающийся). Собственно, Юра Лукьянов и есть начальник Пирамиды и ответственный по ее возрождению. А Йохан – это немец, знаменитый шпицбергенский алкоголик, который год здесь бомжевал. Приехал в Пирамиду на последнем теплоходике и сделал вид, что опоздал. Юра мог бы отправить его восвояси вертолетом, но приютил из жалости, а теперь то и дело приезжают всякие разные и говорят: «Нам Йохан сказал, что у него тут домик есть, можно мы там поселимся?» Ну как тут не взбеситься?

– Когда меня сюда два года назад прислали, норги тут уже как к себе домой ездили, – возмущается Юра. – Еще немного, и они бы эту Пирамиду у нас заныкали явочным порядком. Но ничего, я их тут всех построил и начал обилечивать. Не зря же я в Карачево-Черкессии родился.

Юра – маленький, но коренастный человечек со скуластым лицом и пронзительными глазами вечно непьющего человека. Его жизненное кредо звучит так: «Ни грамма в рот, ни сантиметра в жопу». Причем первая часть этой сентенции относится к своим (украинцам-гастарбайтерам), а второе – к чужим (соседям-норвегам).

– Если ты в Баренцбурге увидишь, как человек выходит из магазина с бутылкой водки и тут же половину высасывает из горла, это значит от меня только что вернулся. Мне тут продавщица звонит оттуда и говорит: «Злодей, ты чего там с ребятами творишь? У них глаза такие измученные, как будто они родили только что».

Лукьянов из терских казаков, родился в станице Кардоникская, потом перебрался в Лазаревское под Сочи, работал там механиком, а на Шпицберген приехал в 2003 году, когда пришло время оплачивать учебу дочери. Не то чтобы здесь платили намного больше, просто деньги особо некуда тратить, поэтому они копятся. Особенно если ты трезв и морально устойчив.

Юре повезло; 2003 год оказался самым страшным в истории русского Шпицбергена. Именно в это время то, что когда-то называли советским раем, окончательно превратилось в ад.

Уголь падения

Собственно говоря, уголь Шпицбергена был нужен стране только до пятидесятых годов. На нем отапливались Мурманск, Архангельск и другие северные территории СССР. Потом конъюнктура рынка изменилась и деятельность Арктикугля перестала быть рентабельной. Но уходить со Шпицбергена было западло. Поэтому «шпицбасс» продолжил свое существование, только теперь мы стали добывать здесь уголь не с экономическими целями, а с политическими. Советский Шпицберген превратился в витрину социализма. Это было одно из немногих мест на планете, где советский человек жил не за железным занавесом и идеологический враг имел возможность наблюдать за его образом жизни и делать выводы. А значит, нужно было сделать все, чтобы выводы у него получались самые правильные. И шпицбергенский идеологический заповедник действительно эффективно работал: европейский турист смотрел на нас и завидовал. Потому что еще какие-то двадцать лет назад норвежский Лонгиербюен был депрессивным барачным поселком, а Баренцбург и Пирамида – оазисом комфортной жизни.

– Все люди, которые здесь жили до перестройки, говорят одно и то же: «Мы жили в раю», – гид Володя Шорохов, который приехал сюда на летний сезон из Питера, ведет по Пирамиде очередную туристическую группу. «City of ghosts» – главный туристический бренд на Шпицбергене для тех, кто приезжает сюда не по горам лазать и от медведей бегать, а просто что-нибудь посмотреть.