Реальный репортер. Почему нас этому не учат на журфаке?!

Венцом двухлетнего правления «человека из Воронежа» стали его слова, произнесенные этой зимой и услышанные мной в самых разных здешних кабинетах: «Да, я понимаю, что для города я страшная обуза. Мне иногда самому хочется застрелиться. Но уйти я не могу, буду сидеть здесь, пока велит "Единая Россия"». Веление партии ослабло, как только губернатора Павла Ипатова вопреки ожиданиям назначили на второй срок. Непревзойденный тактик Володин, который хотел поставить в области своего человека, снова потерпел стратегическое поражение.

– Я не знаю, читал ли он Ницше, но действует Вацлав именно по его рецепту: если хочешь быть значимой единицей, ставь после себя побольше нулей, – считает Вячеслав Мальцев. – Он везде, где может, назначает людей послушных, но слабых. В результате элита в городе обескровлена. Володин держит ситуацию под контролем, но этот контроль абсолютно бесплодный. Нельзя все время опираться на мышей, рано или поздно они все провалят. А в Саратове мыши – это уже особый политический класс. На партийном повиновении здесь сделано столько карьер, что они плодятся с бешеной скоростью.

Этот «мышиный» культ «Единой России» в одних кругах компенсируется бешеной ненавистью в других. Политический климат становится резко континентальным. Самое смешное, что обе эти силы представлены официальными единороссами.

Но чем больше слушаешь этот плач о «партийном беспределе», тем настойчивее напрашивается встречный вопрос: что же это за местная элита такая, что ее так легко победить при помощи мелких грызунов? И все больше хочется забыть про политику и погрузиться в более отвлеченные материи – местную психологию, культуру, менталитет.

Танцы после ядерного взрыва

Там, где есть война, всегда есть место эмиграции. Накануне отъезда в Саратов я побывал на встрече молодежного крыла саратовского землячества в Москве. В «Сквот-кафе» пришли человек сорок вполне состоявшихся людей: главные редакторы журналов, писатели, музыканты, юрисконсульты. Смотрели сквозь слезы документальный фильм «Один день в Саратове» 1974 года, собирали пожертвования на помощь родине, вспоминали о ней в потерянном прошедшем времени. Один в один атмосфера собраний белой эмиграции: приступы ностальгии, гордость за то, что тебе удалось спастись, и горький привкус непоправимости.

Состояние наиболее амбициозной саратовской молодежи действительно можно определить сегодня одним коротким словом: бегство. Я снова на проспекте Кирова, сижу на лавочке со стройной девушкой Полиной Дормидонтовой, она рассказывает мне историю шоу-группы «Сандэй», в которой когда-то начинала свою танцевальную карьеру. Группа недавно распалась из-за обстоятельств непреодолимой силы: почти все разъехались.

– Нас было десять человек. Сегодня в городе остались трое, – рассказывает Полина. – Сережа каким-то чудом смог устроиться в банк, Леша раскрутил свой небольшой бизнес, а у меня просто родители обеспеченные, а то бы я тоже уехала.

Идем дальше. Эля танцует и преподает в Москве танец живота, Лера сделала карьеру в головном офисе «Билайна», Марина вышла замуж за сотрудника журнала «Русский репортер», Дашка стала большим мастером йоги и ведет семинары по всему миру, Оля вышла замуж в Питер, Леха стал актером, снялся в сериале «Апостол», у него куча новых предложений, Андрей работал на подтанцовке у Жанны Фриске, а теперь открыл в Москве свою танцевальную школу. Даже муж Полины, от которого ей досталась такая замечательная фамилия, бывший диджей, уехал в Москву, работает там музыкальным редактором на одном из центральных телеканалов.

– Полина, но ведь люди танцующие отличаются повышенной мобильностью. Может, история «Сандэй» – не показатель?

– Давай возьмем моих однокурсников. Там разъехавшихся еще больше. Остались процентов десять. А когда учились, все говорили: «Да ну, зачем нам эта Москва?»

Когда Полина начинает объяснять, почему молодежь бежит из города, я снова вспоминаю Дагестан. Если ты не вышел национальностью, если у тебя нет влиятельной семьи, если ты не вписан ни в какой клан, тебе нет места под солнцем. Зато ты приезжаешь в столицу «на бодряках», ты заряжен на успех, ты готов всех порвать. Наверное, если бы саратовские были чуть посмуглее и говорили с акцентом, в Москве их путали бы с лицами кавказской национальности.

Сейчас Полина занимается в самой популярной местной школе танца «Студия-64». Ее создал с нуля Кирилл Правкин – человек, который является ходячим доказательством того, что танцующие люди обладают особым пространственно-двигательным мышлением. Его коллективы выступают в лучших клубах, ездят на чемпионаты, выпускники с успехом пристраиваются в других городах. Кирилл долго перечисляет, у каких российских звезд на подтанцовке работают саратовские, балаковские, энгельсские. Он утверждает, что в столичном танцевальном бизнесе у местной диаспоры самые сильные позиции, и это правда, я потом проверял.

– Кирилл, зачем ты такой сложный танец придумал?! – раздается гундеж с танцплощадки. – Нельзя ли что-нибудь полегче?