Реальный социализм

Даже, если представить, что каким-то чудом к власти при госкапитализме пришли самые идеальные и гениальные люди, они смогут помочь строительству социализму только одним путем — уйти, передать власть народу. В противном случае неумолимые законы классовой борьбы заставят их обеспечивать, охранять свою власть, власть своего класса — что, собственно, и произошло после октября 1917 года (с единственной разницей — тогда такая передача даже в принципе была невозможна, даже теоретически — просто потому что ее, власть некому было тогда передавать).

При государственном капитализме олигархия настолько малочисленна (по сравнению хотя бы с частным капитализмом, где буржуазия, особенно мелкая, составляет довольно значительный процент населения и сама по себе, без государственной машины, является значительной силой), настолько беспомощна сама по себе без аппарата власти, машины угнетения народа в виде армии милиции, КГБ, тюрем и т. д. и в силу полного своего вырождения к настоящему моменту, что она боится даже дать возможность народу «выбирать» даже не имеющих реальной власти депутатов — каких только уловок не было придумано — от «многомандатных округов» до окружных предвыборных совещаний. Апофеозом «плюрализма» стало назначение трети депутатов — от «общественных организаций».

Класс государственных капиталистов и его олигархия куда менее устойчивы, чем буржуазия частного капитализма, еще и потому, что в результате прихоти исторического развития, идеологически госкапитализм «основан» на научном коммунизме, а это облегчает (но и затрудняет, конечно, в одно и то же время) просвещение масс.

Государственный капитализм выполнил свою историческую миссию и теперь, как только народ поймет, что живет не при социализме, а в самом обыкновенном государственном капитализме, дни олигархии будут сочтены в буквальном смысле слова, а экономика, вернее, ее упадок, сама позаботится об этом просвещении, которому поможет новая, действительно, коммунистическая партия. При этом я не исключаю возможности того, что в силу тех причин, о которых я уже говорил, «коммунизмофобия» народа окажется настолько сильной, что действительный социализм какое-то время будет — существовать и развиваться под каким-то другим названием — в принципе в этом нет ничего страшного, но нет и ничего хорошего — всякая маска, скрывающая действительную суть строя, общественно-экономической системы в конечном счете приносит больше вреда, чем пользы и рано или поздно от нее все равно придется отказаться — но такое развитие событий возможно. О пропагандистской литературе для своих противников олигархия сама позаботилась — произведения К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина напечатаны многомиллионными тиражами во всех странах государственного капитализма — на свою погибель, при этом в своей неподражаемой тупости олигархия борется «с проникновением идеологически вредной литературы».

Именно по причине ее исключительной слабости, ничтожности социальной опоры, олигархию корчат судороги, если критика в ее адрес исходит даже от одного человека. «Буржуа, а именно буржуа, возведенный в сан государственного мужа, дополняет свою низость в практических делах теоретической высокопарностью. В качестве государственного мужа он, как и противостоящая ему государственная власть, становится высшим существом, с которым можно бороться лишь возвышенным, торжественным образом». Поскольку нашему «государственно-капиталистическому буржуа» государственная власть отнюдь не противостоит, а, наоборот, принадлежит, он настолько «возвысился», что с дуру вообразил, будто любая борьба против него — преступление против человечества и никак не меньше. «Коммуна не претендовала на непогрешимость, как это делали все старые правительства без исключения. Она опубликовывала отчеты о своих заседаниях, сообщала о своих действиях; она посвящала публику во все свои несовершенства».