Реанимация или Момент автобиографии

Всё внимание врачей — больному. Смерть они просто не замечают. Та усаживается на больничный стул из гнутых стальных трубок, закидывает правую берцовую кость на колено.

— Видишь, как стараются? А я не мешаю. Работа у нас одна: хворый народ из болезней вытаскиваем, просто в разные стороны. Так чего нервы друг другу мотать? У меня-то нервов нет, истлели давно, а медички тутошние молоденькие, их поберечь надо. Пусть лечат, всё равно у них ничего не получится, и не потому, что я рядом, просто больной своё отжил и больше не может или не хочет. У меня в этих делах опыт огромадный, изнывшего народа через мои руки прошло мил-ли-ар-ды… — последнее слово смерть произнесла нараспев и звонко щёлкнула фалангой указательного пальца по коленной чашечке. У врачей опыта кот наплакал, а я-то знаю, я-то вижу… — смерть прервала цитату и резко поднялась.

— Пора. Ребята сделали, что могли, дальше пустая бестолковщина начнётся.

Смерть прошла в операционную, взяла лежащего за руку, заставила подняться, вывела в палату. Вид у покойника был обалделый, он явно ничего не понимал, да вряд ли был способен понять хоть что-то. Пустое тело осталось на столе, медицинская бригада продолжала возиться вокруг.

— Уже поняли, но не сдаются, — произнесла смерть. — Уважаю таких. Подожду ещё минутку да и пойдём себе. А ты, зоркий… сказала бы тебе: «до скорого свидания», — но не хочу пугать. Хотя для меня, что четыре дня, что сорок лет — без разницы, и там, и там, свидание будет скорым. Но в тебе ещё воля к жизни не иссякла, так что выздоравливай покуда и сколько сможешь — живи.

Фигуры в операционной распрямились, лишь один из хирургов пытался нащупать под челюстью покойника отсутствующий пульс.

Смерть молча кивнула мне и, держа за руку своего безвольного спутника, двинулась куда-то прочь.

Щёлкал дозатор, неслышно падали капли в капельнице. Новый приступ сонливости наплывал на меня, я чувствовал, что засыпаю. Впереди ожидало утро, когда окажется, что никто этой ночью не умирал, и, вообще, в нашей палате было не три, а только две каталки. Но это такая мелочь… Осталось главное — человечный совет, данный мне этой ночью: «Выздоравливай и живи, сколько сможешь».