Реанимация закона

Знать бы, что там задумал Быков или тот, кто руководит всей операцией. Может, он должен напасть на главаря, когда мимо проходили «носильщики»? Или напасть должны были они, но не получили подтверждающего приказа? Плохо, когда тебе приходится действовать втемную. И опять нет стопроцентной уверенности, что пульт у «Иванова». Или «носильщики» подали Антону сигнал, который он проворонил. Нет, в таких случаях сигналы подаются таким образом, что их просто невозможно не заметить. Тогда что делать дальше? Правы опытные люди: самое сложное – не в атаку подниматься, самое сложное – ждать в неведении.

– Давай, – протянул руку «Иванов».

– Что? – не понял Антон.

– Пульт дистанционного управления взрывателем, – спокойно ответил «Иванов». – Я бы тебе доверил, но, извини за сложности, я хочу сделать это сам. Это моя война, моя клятва, мой долг перед предками.

– Понятно, – кивнул Антон, лихорадочно соображая, что же «Иванов» имеет в виду. – А о каком пульте ты говоришь?

– Телефон, который я тебе дал. Это и есть пульт. Как, здорово я тебя запутал? Так и надо, так надежнее всего, когда никто, даже другие исполнители, ничего не знает до конца и наверняка. Видишь, и ты не знал, а ведь в кармане у тебя самое главное.

Антон медленно сунул руку в карман куртки и нащупал мобильник. Он видел, как сузились глаза «Иванова», как тот внутренне весь подобрался, готовый ко всяким неожиданностям. Ведь Антон может сейчас заартачиться. А ведь это в самом деле пульт, именно тот самый, единственный. Антон это понял по глазам, по напряжению в них, понял, что именно сейчас решается судьба всей операции и… и не вытащить его из кармана нельзя, потому что черный зрачок пистолета смотрел сквозь дырочку в кармане куртки «Иванова» прямо в грудь Антона. Малейшее сомнение, и выстрел. И никто не успеет помешать нажать кнопку. Ах ты, хитрая сволочь!

От злости Антон расплылся в холодной улыбке и вытащил из кармана телефон, лихорадочно соображая: «Пусть расслабится, я же на его стороне, я же деньги зарабатываю. Лишь бы подлости в нем не оказалось настолько, что бы шлепнуть меня и не платить мне пять миллионов долларов. Не шлепнет, иначе рано или поздно слава пойдет, что «Иванов», он же Руслан, он же еще черт знает кто, никогда не платит наемным исполнителям, а просто убивает их. И тогда нанять людей ему будет сложно, а его хозяева скажут ему, что это не то место и не та ситуация, где нужно экономить деньги «спонсоров», и отправят на пенсию или подростков учить ненависти к России. Нет, не выстрелит!»

Напряжение внутри достигло такого уровня, что мир как будто замедлился вокруг. Замедленное движение руки «Иванова», и телефон ложится в его ладонь, так же медленно опускается и исчезает в дырочке дуло пистолета, лицо террориста расплывается в зловещей улыбке, а палец откидывает крышку телефона-«раскладушки». Ждать, не дергаться, ждать…

– Вот и все, брат, – тихо сказал «Иванов» и облизнул губы, которые вдруг стали сухими. – Теперь все в моих руках, вот в этой моей руке, карающей руке. Я теперь всемогущ, как Аллах! Нет, это кощунство, никто не может сравнивать себя с Аллахом. Мы те, кто лишь исполняет его волю. Тебе этого не понять, твой бог – деньги, чужие деньги.

Антон смотрел на лицо фанатика, и ему вдруг стало страшно. На какой-то миг, но он испытал настоящий страх. Человек, который теряет рассудок и начинает во что-то фанатично верить, человек, которым овладевает навязчивая идея, теряет связь с реальным миром и начинает жить и подчиняться только этой идее. А любая идея в отрыве от реального мира – не более чем утопия.

Антон вспомнил, как однажды он дрался в юности. Пацан был из неблагополучной семьи, и с психикой у него тоже были проблемы. Их драка началась честно: один на один и без всяких палок, камней и ножей. А после третьего удачного удара, которые нанес пацану Антон, тот взбесился и, забыв все уговоры, забыв обо всем на свете, схватил палку и бросился на него. Вот тогда он примерно так же испугался, потому что понял: сколько ни бей такого противника, тот будет вставать и снова идти на него. Остается только или убить, или убегать самому.

Так же и с фанатиками. Они будут подниматься, собирать других людей, снова лезть и творить свое черное дело, потому что им втемяшилось это делать, потому что они потеряли связь с реальным миром, потому что они переиначили Коран в угоду чьим-то амбициям. С ними не получается цивилизованного диалога, с ними нельзя договориться.

– Четыре цифры решают судьбы, всего четыре, – продолжал «Иванов», глядя на дисплей телефона лихорадочно горящими глазами, – но это святые цифры. Два, двести пятьдесят пять! Сура 2, аят 255. Это самый главный аят! Аль-Курсий! Аят трона! Там говорится о вселенском владении Аллаха над всем, что он создал. А мы лишь исполняем его волю. И надо набрать эти цифры, а потом зеленая кнопка «вызов», это как зеленое знамя ислама. – Пальцы террориста скользнули по клавишам. Два, пять, один, пять…