Реанимация закона

Почему Антон решил встретиться с родственниками той женщины, которую сбил ночью неизвестный водитель, он и сам не мог объяснить. Он не считал себя недисциплинированным работником. Более того, самодисциплина – одно из качеств, которые Антон в себе культивировал уже лет десять. И сейчас, после того, как он позвонил по телефону, указанному в Интернете, после того, как договорился о встрече и уже шел на нее, Антона не оставляло чувство неудовлетворенности. То ли от того, что он обманывал Быкова, действовал втайне от него, то ли оттого, что видел – в деле Салько все скоро остановится и умрет на веки вечные. Быков все же посвятил Антона в некую тайну о родственных связях старшего лейтенанта.

Найдя нужный дом и поднявшись на указанный этаж, Антон остановился перед дверью и еще раз заглянул внутрь себя, попытавшись лишний раз убедиться, что поступает правильно. Нет, все правильно! Он никак не засветит свою операцию, он не будет называть своего имени и указывать своего отношения к МВД. Он просто поделится, как доброжелатель, имеющейся у него информацией. Анонимно. Просто подскажет, в каком направлении нужно двигаться родственникам той женщины. Уверенный в своей правоте, он позвонил в дверь. Через несколько секунд щелкнул замок, и Антон пожалел, что ввязался во все это.

– Это вы звонили? – с плохо скрываемой надеждой в голосе спросил мужчина.

Антон смотрел на него и не мог выдавить из себя слова. Мужчина не просто сидел на инвалидной коляске, потому что у него не слушались ноги, он был весь какой-то перекошенный, как будто его пропустили через мясорубку, а потом наспех слепили что-то похожее на человека. Даже лицо каким-то образом было свернуто набок, словно справа его вдавили ударом. От всего этого страшного уродства Антон не мог даже определить возраст этого человека. Только голос выдавал в хозяине квартиры, что он не родился таким, а таким его сделала жизнь. Голос был молодой, крепкий… сильный, выдававший твердый характер человека, переживающего страшные испытания.

– Да, это звонил я, – кивнул наконец Антон, злясь на себя за эту постыдную заминку.

– Проходите. – Инвалид ловко развернул коляску, освобождая гостю проход. – Я сейчас один, так что… сами понимаете, в квартире некоторый беспорядок. Вон туда, на кухню.

Антон вошел в просторную кухню, стараясь не смотреть на раковину, полную грязной посуды, и мутную лужу перед дверкой холодильника. В гостиной и спальне, наверное, было и того хуже. Вот и пришел с советами. Анонимно! Вы, дорогие родственнички, сходите вот сюда, наведайтесь вон туда, пообщайтесь вон с тем человеком. Правда, его придется ждать, потому что он вас в кабинете не примет. Так что караульте на улице возле здания. Денек, другой. Советчик пришел! Доброжелатель вшивый!

– Значит, это ваша мать? – чтобы как-то начать разговор, спросил Антон. – Вы вдвоем живете?

– Да, – кивнул мужчина.

При этом он, наверное, попытался пожать плечами, но как у всех нормальных людей у него этого не получилось, по телу только волной прошла судорога. Зрелище было неприятное, и Антону стало невыносимо стыдно за себя.

– Так что вы хотели мне рассказать? Простите, я так волновался, что не запомнил ваше имя. Андрей, кажется?

Антон посмотрел в глаза мужчине, проклиная себя за самонадеянность, Быкова за то, что тот опять оказался прав, дурацкое время, когда надо стыдиться, что ты работаешь в полиции.

– Да, Андрей, – ответил он, потому что действительно назвался по телефону этим именем. – А вы?

– Сергей. Так что вы хотели мне про маму сказать? Вы что-то знаете, да?

– Я, собственно, пришел потому, что прочитал в Интернете ваше объявление, Сергей. Вы ищете людей, которые были свидетелями ДТП в ту ночь, когда сбили вашу маму. Я свидетелем происшествия не был, но у меня есть основания полагать, что преступник известен. Просто его вину в данном преступлении скрывают.

– Что-о? – сморщился Сергей как от зубной боли. – Кто скрывает, почему? Он что, известен?

– Я не уверен, – стал оправдываться Антон, чувствуя, что краснеет от стыда и злости на себя. – ГИБДД задержало пьяного человека за рулем краденой машины. Пока его догоняли, он совершил несколько аварий. Несчастье с вашей мамой произошло на маршруте его передвижения и примерно в то же время.

– А вы кто, вы из полиции, да? – с надеждой спросил Сергей. – Вы откуда знаете об этом?

– Из Интернета, – опять соврал Антон. – Там просквозила информация, вот и подумал. Если у вас есть кто-то из хороших знакомых, из родственников, кто мог бы обратиться в полицию, то можно выяснить, как-то настоять, потребовать.

– Вы… – странно посмотрел на гостя Сергей. – А что же вы от меня хотели? Вы по телефону бы все и сказали. А родственников у нас… как бы и нет. Слушайте, Андрей, – вдруг оживился инвалид, – а может, вы поможете? Вы же, наверное, работаете где-то в той системе? Может, вы поможете, посоветуете, с кем лучше поговорить по телефону или как нанять адвоката? У меня есть кое-какие сбережения, я мог бы заплатить…

– Нет, – поднявшись, попятился к двери Антон, – я совсем в другой системе работаю. Я… не знаю. Тут, понимаете, связи нужны, хорошие связи. Этот человек, кто сбил вашу маму, он ведь полицейский. И пьяный он был…

– Пьяный полицейский? – изумился Сергей. – И на угнанной машине? Вы что-то такое рассказываете… Это разве возможно…

– Возможно! – разозлился Антон. – В нашей стране возможно. У нас наличие власти определяет странное отношение к людям. Не обязательства перед людьми, не долг перед ними, а пренебрежение к ним. Этот полицейский, который сбил вашу маму, имеет счастье быть племянником очень богатого человека, партнера мощных инвесторов для области. Его дядя ногой открывает двери в такие кабинеты, что вам и не снилось.

– Вы поможете? – тихо спросил инвалид. – Хотя бы покажите, где вы в Интернете нашли информацию о следствии. Я сейчас ноутбук принесу, не уходите.

– Я спешу, извините, – забормотал Антон и опять попятился в сторону двери. – Я просто хотел поделиться, посоветовать. А сам я не смогу… Да и кто я такой, чтобы что-то…

– У вас у самого беда была, да? – вдруг догадался Сергей. – Вы тоже от них пострадали? Я понимаю вас.

То, как этот человек опустил голову, сколько было в его позе обреченности судьбе, резануло Антона внутри, как тупым ножом. Бывает такое, тупым и с заусенцами. Он давно уже не испытывал подобной боли и подобного стыда. Как он сейчас выглядел в глазах этого Сергея? Может, как вымогатель? Вот я пришел, заплати мне за информацию. Ах, инвалид, тогда простите, какие там деньги… и какая уж там информация. Хорошо еще, что этот инвалид в полицию не позвонил, не заподозрил в Антоне квартирного грабителя.

К больнице, где лежала после ДТП мать этого Сергея, Антон подошел, когда на часах было около четырех. Он понял, что поспешил, потому что приемные часы во всех подобных учреждениях обычно начинаются не раньше пяти вечера. И точно, в вестибюле возле стола дежурной медсестры с табличкой «Справки» сразу заметил настырную деловитую девушку, медсестра только что журналом от нее не отбивалась. Прислушавшись, Антон понял, что девушка была журналисткой и пробивалась взять интервью как раз у той самой женщины. А ведь это хороший выход, это ведь отличный шанс!

Антон взял девушку за локоть и чуть не отпрянул, так резко она обернулась и полыхнула на него гневным взглядом черных глаз в обрамлении длинных пушистых ресниц.

– Как вы смеете! – выпалила журналистка, видимо, принимая его за ответственного работника больницы. – У нас демократическое государство…

– Что вы шумите? – улыбнулся Антон. – Я вам помочь хочу, а вы кидаетесь.

– Я не кидаюсь, – поджала девушка губы. Правда, ее амбициозности хватило ненадолго. Пересилили профессиональные интересы, и она тут же подозрительно спросила: – А вы кто?

– Неважно, – отмахнулся Антон. – Вам информация нужна по этому делу? Тогда слушайте. Позавчера…

И он очень подробно, с деталями, названиями улиц, номерами домов, рассказал девушке все, что знал сам о старшем лейтенанте ДПС Салько. Включая и фамилию его дяди, и фамилию заместителя командира полка, и номер машины, которая числилась в угоне, и то, что расследование происшествия уже тормозится.

– Это все точно? – чуть ли не начала бить копытом землю журналистка. – Откуда вы все это знаете? Вы работаете в полиции?

– Неважно, откуда я все знаю. Для вас это неважно.

– Как неважно? Давайте я у вас интервью возьму, эксклюзивное? Я с шефом договорюсь об оплате. Это же бомба, это же материалище будет! Во! – В воздух взметнулся большой палец девичьей руки с маникюром.

– Нет, это все, – отрезал Антон. – И не ссылайтесь на меня, и прошу вас… если мы с вами случайно где-нибудь увидимся, прошу вас… сделайте вид, что мы незнакомы.

– Хорошо, хорошо, – с готовностью заверила девушка. – Только пообещайте, если у вас что-то изменится, ну… захотите дать интервью или начнете бороться с этим, то дайте мне знать. Я вам визитку свою оставлю…

– Нет! Никаких визиток, никакой борьбы. Прощайте!

Антон подумал, что ему в этой ситуации не хватает плаща, чтобы в полумраке ночи завернуться в него и таинственно исчезнуть. Разыграл из себя не пойми кого перед девчонкой. Но настроение у него все равно немного улучшилось. Хоть так, хоть чужими руками, если своими не можешь. Антон вспомнил двух инспекторов ДПС, которых он отдубасил собственными руками, и посмотрел на кулаки. Вот так! Опытный и мудрый полковник Быков все твердит, что работать надо головой, а иногда так хочется и кулаком приложиться. Может, с возрастом пройдет?

И опять Антон почувствовал хорошо знакомое ему чувство раздвоенности. Опять в нем было два человека, которые снисходительно смотрели друг на друга. Каждый имел право на существование, действия и мысли каждого были оправданы, но кто-то из них двоих был не прав. Это следовало из элементарной логики, потому что две истины быть не может. То же самое ему постоянно твердил и Быков.

И вот сейчас одно «я» рассматривало свои крепкие кулаки и с удовольствием вспоминало, как он бил двух обнаглевших полицейских, с нескрываемым снисхождением глядя на второе «я». Это второе недавно очень глупо выглядело в доме, где остался инвалид, у которого пьяный обнаглевший полицейский сбил на машине мать. Это второе только что очень глупо выглядело в беседе с журналисткой. У этого второго такая работа, очень редко ему приходится махать кулаками и бить морды. И чем реже, тем лучше. Потому что опять прав полковник Быков, тысячу раз прав. Не избитые в кровь морды предстанут перед судом, не на этом основании будет приниматься решение причастности к преступлениям, а на основании фактов, неопровержимых улик.

И вот теперь второе «я» смотрит с полным снисхождением и жалостью на «я» первое, которое уже без удовлетворения разглядывает свои крепкие кулаки.