Ребекка (другой перевод)

— Не думаю, — возразила я. — Там все так, будто давно никто не входил туда. Никаких следов, кроме крысиных; диван они уже изгрызли. А книги сгниют.

Максим ничего не ответил. Мы шли по тропинке, ничем не напоминающей Счастливую долину. Деревья обступали ее плотной стеной, создавая сумрак. Дождь все еще продолжался, просачиваясь мне за воротник, и вода текла по телу. Ноги у меня ныли от непривычного лазания по складам. Джаспер, утомленный бессмысленной беготней, еле тащился сзади, высунув язык.

— Иди же, Джаспер? — крикнул ему Максим. — Беатриса права: пес слишком зажирел.

— А ты не шагай так быстро, — возразила я. — Мы с Джаспером еле поспеваем за тобой.

— Надо было слушаться меня. Если бы ты не полезла на скалы, мы давно были бы дома. Джаспер прекрасно нашел бы обратную дорогу. Не надо было и лазить за ним.

— Я боялась, что он там упадет и разобьется. А кроме того, я боялась прилива.

— Неужели ты подумала, что я брошу собаку, когда ей грозит прилив? Просто я был против твоего лазанья на скалы, а вот теперь ты ворчишь, что устала.

— Я не ворчу. Любой на моем месте устал бы. Вот уж не думала, что ты представишь мне одной карабкаться на скалу. Я ждала, что ты пойдешь за мной.

— Чего ради изводить себя из-за этого дурного пса.

— А ты так говоришь, потому что не можешь придумать ничего другого в свое оправдание.

— Оправдание? Почему я должен оправдываться? Что я сделал?

— Конечно, ты должен извиниться за то, что не пошел со мной в другую бухту…

— А как ты думаешь, почему я не пошел за тобой?

— Ну, я не умею читать чужие мысли. Просто видела, что ты не хочешь идти со мной. Это было видно по твоему лицу.

— А что ты еще прочла на моем лице?

— Я уже сказала, и давай закончим этот разговор. Я устала от него.

— Все женщины говорят так, когда им больше нечего сказать. Ну хорошо, я действительно не хотел идти в ту бухту. И никогда не приближаюсь к этому богом проклятому месту. Если бы у тебя были такие же воспоминания об этом коттедже, как у меня, ты тоже не захотела бы подходить туда. Даже говорить или вспоминать об этом месте. Теперь, надеюсь, ты удовлетворена, и мы действительно прекратим этот разговор. — Он побледнел, глаза его помрачнели, и в них было то же отчаянье, как в дни нашего знакомства.

— Максим, пожалуйста…

— В чем дело? Что ты хочешь?

— Я не могу, чтобы ты так смотрел на меня, мне это слишком больно. Давай забудем весь этот разговор. Пусть опять все идет по-хорошему.

— Нам следовало остаться в Италии и не возвращаться в Мандерли. Каким я был дураком, что вернулся сюда.

Он устремился вперед еще быстрее, и мне пришлось бежать за ним, таща за собой несчастного Джаспера. Наконец мы дошли до поляны с развилкой на тропинке. Это было именно то место, где Джаспер хотел идти налево, когда мы повернули направо. Очевидно, он привык ходить по этой тропинке к коттеджу на берегу.

Мы молча вошли в дом. Максим прошел через холл в библиотеку, не взглянув на меня.

— Подайте мне чай, и поскорее, — сказал он Фритсу, проходя через холл.

Я постараюсь сдержать слезы: Фритс не должен был их видеть. Ведь он тотчас же рассказал бы прислуге: «Миссис де Винтер только что плакала в холле. Очевидно, они плохо ладят друг с другом». Когда он подошел ко мне, чтобы снять дождевик, я отвернулась.

— Я повешу ваш плащ в оранжерее, миледи.

— Спасибо, Фритс.

— Неудачный день для прогулки, миледи.

— Да, вы правы.

— Ваш носовой платок, миледи.

— Благодарю вас, — и я спрятала поданный Фритсом платок.

Я не знала, идти ли мне за Максимом или к себе, и стояла в нерешительности, кусая ногти. Фритс, вернувшись из оранжереи, удивился, заставив меня на том же самом месте.

— Миледи, — сказал он, — в библиотеке разведен огонь.

— Спасибо.

Я медленно прошла через холл и вошла в библиотеку. Максим сидел в кресле. Газета лежала рядом. Я подошла, наклонилась и прислонилась щекой к его щеке.

— Не сердись на меня больше, — прошептала я.

Он взял мое лицо в ладони и посмотрел на меня в упор.

— Я не сержусь.

— Я чувствую себя такой несчастной, когда вижу тебя огорченным. Мне кажется, что вся душа у тебя изранена и избита. И мне это очень больно. Я ведь так сильно люблю тебя…

— В самом деле? Ты в этом уверена?

— В чем дело, дорогой? Почему ты так недоверчиво глядишь на меня?

Не успел он ответить мне, как открылась дверь и началась чайная церемония. На столе появилась белоснежная скатерть, уставленная кексами, пирожными, сандвичами, а на маленькой спиртовке кипел серебряный чайник. Прошло не меньше пяти минут, прежде чем мы снова оказались наедине.

За это время на его лице снова появилась краска, а из глаз исчезло отчаянье. Он спокойно взял сандвич и приступил к чаепитию.

— Все это случилось из-за неожиданных гостей, — сказал о? — Беатриса каждый раз умудряется погладить меня против шерсти. В детстве мы с не каждый день дрались. Я очень люблю ее, но рад, что живем мы далеко друг от друга… Кстати, о родственниках. Нам придется как-нибудь на днях навестить мою бабушку… Налей-ка мне еще чаю, дорогая, и прости, что я был так резок с тобой.