Ребекка с фермы «Солнечный ручей»

Старик не сразу узнал в гостье Ребекку. Девочка казалась живым воплощением скорби: глаза у нее распухли, черты лица заострились. И лишь когда до него донесся знакомый голос: «Пожалуйста, впустите меня, мистер Коб!» — старик сообразил, кто перед ним.

— О, юная леди, моя пассажирка! — воскликнул он. — Но как же ты могла в такой вечер выйти из дому? Ты же мокрая, как гренок в молоке! Погоди, я затоплю печку… Как раз хотел разогреть что-нибудь себе на ужин: я сегодня один, без матушки. Она дежурит у постели Сета Страута. Давай-ка мы твою мокрую шляпу повесим сюда, на гвоздь. Теперь вешай жакет на спинку стула, а сама садись к печке, тебе надо как следует просохнуть.

Такое многословие было совсем не в характере дядюшки Джерри, но он увидел заплаканное детское лицо, заглянул в покрасневшие глаза — и его большое сердце откликнулось на беду прежде, чем он узнал, что же случилось.

Ребекка продолжала стоять, не произнося ни слова, и лишь когда дядюшка Джерри вновь сел за стол, она, уже не имея сил сдерживать себя, выкрикнула:

— Мистер Коб! Я сбежала из кирпичного дома. Я должна вернуться на ферму. Не могли бы вы приютить меня на ночь, а рано утром отвезти на дилижансе в Мейплвуд? Мне нечем вам заплатить сейчас, но потом я достану денег.

— Ну, из-за денег мы не станем ссориться, — проговорил в ответ старик, — но у нас ведь была на очереди, сколько я помню, поездка в низовья, а не в верховья…

— Я теперь уже никогда не увижу Миллтаун! — зарыдала Ребекка.

— Давай-ка присаживайся ко мне под бок и выкладывай все по порядку. Сюда вот, на табуретку, и валяй от начала до конца!

И Ребекка, прижавшись к его колену, поведала обо всех своих горестях и бедах. Для ее страстной и неуемной души история эта была настоящей трагедией, но она изложила ее правдиво, не допуская преувеличений.

Глава X. Радужные мосты

Все время пока Ребекка рассказывала, дядюшка Джерри кашлял и скрипел стулом, однако он следил за собой, чтобы не слишком воодушевлять девочку изъявлениями сочувствия. Лишь однажды у него вырвалось: «Бедняжечка! Что бы нам такое для нее сделать?»

— Вы ведь отвезете меня в Мейплвуд, да, мистер Коб? — жалостным тоном проговорила Ребекка.

— Не волнуйся! — отвечал старик, у которого уже вызрела в уме маленькая хитрость. — Уж как-нибудь я позабочусь о моей хорошенькой пассажирке. Тебе надо сейчас что-нибудь съесть. Намажь-ка хлеб томатной пастой и придвинься к столу. Или нет — будь добра, сядь на матушкино место и налей мне горячего чаю.

Мышление мистера Коба устроено было несложно и ум пребывал обычно в лености — до тех пор, пока его не пробуждало чувство любви или сострадания. В настоящем случае оба этих чувства сплотились воедино, и старик, сетуя в душе на свою несообразительность и молясь, чтобы Небо даровало ему чуть больше догадливости, двинулся в потемках наугад, уповая всецело на Провидение.

Ребекка, успокоенная его добротой, с робкой благодарностью заняла место хозяйки за столом и то и дело наливала заварку из синего китайского чайника, с улыбкой поправляла волосы и старалась больше не плакать.

— Наверно, твоя мама очень обрадуется, когда тебя увидит? — стал допытываться Коб.

Смутный страх — такое бывает у всех детей — все время шевелился на дне ее сердца. И страх этот сделался уже явным, когда старик обратился к ней с вопросом.

— Ей, конечно, не понравится, что я сбежала, и она будет огорчена, что я не сумела понравиться тете Миранде. Но я все объясню, и она поймет. Вот вы же поняли!..

— Мама ведь отдала тебя сюда из-за школы. Но школа, конечно, есть и в Темперансе?

— Ну, в той школе занятия бывают два месяца в году, а все другие школы очень далеко от фермы.

— Ну, что ж! Есть ведь на свете и другие радости, чем бегать с сумкой в любую погоду к учительше, — рассуждал дядюшка Джерри, доедая яблочный пирог.

— Д-да… Но маме хочется, чтобы я стала образованная, — с грустью ответила Ребекка, ставя на стол стакан: комок в горле мешал ей пить.

— Ну, ничего! Главное, что на ферме ты будешь с братьями и сестрами. До чего же это должно быть здорово, когда в доме много детей! — говорил старый обманщик, которому больше всего на свете хотелось прижать к себе и успокоить маленькую беглянку.

— Но нас так много, что для мамы это уже беда. Вообще-то я сделаю так, чтобы в кирпичный дом вместо меня взяли Ханну.

— А ты думаешь, они теперь захотят принять кого-то еще? Боюсь, что нет. Они обе с ума сойдут, когда тебя хватятся. Все же не следовало бы нам так жестоко поступать с ними!

После этих слов еще одна мысль промелькнула в мозгу Ребекки: ее неблагодарность к холодному гостеприимству каменного дома может и Ханне преградить дорогу в Риверборо.

— А эта школа в Риверборо и ваша учительша — они как, ничего? — продолжал выспрашивать дядюшка Джерри, сам поражаясь тому, с какой быстротой работают его мысли.

— Ах, школа замечательная! И мисс Дирборн — просто чудо!