Ребекка с фермы Солнечный Ручей

Возвращаясь домой, Ребекка думала, что тетя Миранда, вероятно, будет довольна таким успехом племянницы, приглашенной в кирпичный дом с далекой фермы, но теперь стало ясно, что нет никакой надежды угодить ей ни таким, ни любым иным способом. Итак, решено, завтра она едет в Мейплвуд в почтовом дилижансе мистера Кобба, а потом уж как-нибудь доберется домой от кузины Энн. Но тетки могут не позволить ей уехать. Очень хорошо, она потихоньку ускользнет прямо сейчас; быть может, удастся провести ночь у Коббов и уехать утром еще до завтрака.

К сожалению, Ребекка никогда долго не раздумывала, прежде чем начать действовать. Она надела свои самые старые платье, шляпу и жакет, увязала в узелок ночную рубашку, расческу и зубную щетку и осторожно выбросила его из окна. Ее комната была угловой, а окно располагалось на не слишком опасной высоте от земли, хотя даже если бы было иначе, это не смогло бы остановить ее в тот момент. Кто-то - вероятно, рабочие, влезавшие на крышу дома, чтобы чистить водосточные желоба, - оставил прибитую к стене планку, которая располагалась как раз на полпути от окна до крыши заднего крыльца. Ребекка слышала жужжание швейной машины в столовой и звук отбиваемого мяса в кухне и, зная таким образом о местонахождении обеих теток, выкарабкалась из окна, ухватилась за громоотвод, соскользнула на пришедшуюся так кстати планку, спрыгнула на крышу крыльца, воспользовалась решеткой, по которой вилась жимолость, вместо лестницы - и уже летела по дороге в грозу, прежде чем успела обдумать подробности своих дальнейших действий.

Мистер Джеримайя Кобб сидел в одиночестве за столом у кухонного окна и ужинал. “Мать”, как он по привычке называл свою жену, ухаживала за больной соседкой. Миссис Кобб приходилась матерью только маленькому надгробию в церковном дворе, где покоилась “Сара-Энн, любимая дочь Джеримайи и Сары Кобб, скончавшаяся в возрасте семнадцати месяцев”, но название “мать” было все же лучше, чем совсем ничего, и, по крайней мере, служило миссис Кобб напоминанием о вершине ее женского счастья.

Дождь лил не переставая, небеса были темны, хотя едва пробило пять часов. Оторвавшись на мгновение от чаепития и подняв глаза, старик увидел в открытую дверь вызывающую сострадание фигуру. Лицо Ребекки было таким распухшим от слез, выражало такое горе, что в первое мгновение мистер Кобб не узнал ее. Но затем, услышав ее голос: “К вам можно, мистер Кобб?”, он воскликнул:

- Ну и ну! Да это же моя пассажирка! Заходи, заходи к старому дяде Джерри. Пережди у меня грозу. Ты же вымокла до нитки. Садись поближе к печке. Я развел огонь, хоть и было жарко: думал, что захочу что-нибудь горяченькое к ужину, а то как-то вроде грустно одному. Мать сидит сегодня с Сис Страут. Ну вот, давай повесим твою мокрую шляпу на гвоздь, жакет - на спинку стула, а сама повернись спиной к печке и высушись хорошенько.

Дядя Джерри никогда прежде не произносил так много слов подряд, но он заметил покрасневшие глаза девочки и распухшие от слез щеки, и его большое доброе сердце раскрылось навстречу ей в ее горе, совершенно независимо от причин, которые могли это горе вызвать.

Ребекка стояла неподвижно, пока дядя Джерри снова усаживался на свое место за столом, а затем, не в силах больше сдерживаться, воскликнула:

- О, мистер Кобб, я убежала из кирпичного дома и хочу назад, на ферму. Вы позволите мне остаться у вас на ночь и возьмете меня с собой в Мейплвуд в вашем дилижансе? У меня нет денег на дорогу, но я потом как-нибудь заработаю и верну долг.

- Хм, думаю, из-за денег мы с тобой не поссоримся, - сказал старик. - Мы же давно собирались прокатиться вместе, правда не вверх по реке, а вниз.

- Теперь я уже никогда не увижу Милтаун! - воскликнула Ребекка.

- Сядь здесь, рядом со мной, и все мне расскажи. Вот сюда, на эту деревянную скамеечку. Сядь и выложи мне всю твою историю, - упрашивал дядя Джерри.

Ребекка опустила отяжелевшую голову на домотканое колено мистера Кобба и поведала о своем горе. Но какими бы трагическими ни представлялись события ее пылкой душе и неразвитому уму, она рассказала обо всем правдиво, ничего не преувеличивая.

Глава 10

Радужный мост

Во время повествования Ребекки дядя Джерри немало кашлял и ерзал на стуле, но постарался не выражать чрезмерного сочувствия, а только бормотал:

- Бедняжка! Подумаем, чем ей помочь!

- Возьмите меня в Мейплвуд, пожалуйста, мистер Кобб, - попросила Ребекка жалобно.

- Ни капельки не волнуйся, - ответил он не без хитрой задней мысли. - Уж я выручу из беды мою пассажирку. А сейчас съешь что-нибудь, детка. Намажь себе томатной пастой кусок хлеба. Придвигайся к столу. Может, займешь место матери и нальешь мне еще чашечку горяченького чайку?