Ребекка с фермы «Солнечный ручей»

Миссис Барч была тоненькой, хрупкой брюнеткой с широким выпуклым лбом и горькой складкой у рта. На ней было поношенное шелковое платье, и выглядела она до того усталой, что у Ребекки сжалось сердце.

— Они бедны как церковные мыши, — продолжала нашептывать миссис Робинсон, — но подарки им делать бесполезно — все уйдет к язычникам. Видишь золотые часы на руке у его преподобия? Их ему подарила парсонфилдская конгрегация. Он бы их отдал, да только язычникам они не нужны — язычники определяют время по солнцу. Евдоксия сегодня не придет. Не хочешь сесть на ее место, впереди дьяконши?

Собрание началось молитвой, а потом его преподобие стал декламировать на мотив Мендона:

Сияй, о церковь, нощно, денно,
Как светоч правды, над вселенной,
Сияние лучей простри,
Где правят варваров цари.

Тебя возлюбят простецы,

И полководцы, и жрецы,
И прянет идолопоклонник,
Как голуби — на подоконник.

— Скажите, кто-нибудь из вас мог бы сопроводить мою декламацию игрой на этом инструменте? — вдруг спросил он, прервав чтение.

Присутствующие обменивались взглядами, однако никто не тронулся с места. Из дальнего угла прозвучал вопрос:

— Ребекка, а ты почему не хочешь?

Мендона Ребекка могла играть даже с закрытыми глазами. Она прошла к мелодеону и стала уверенно аккомпанировать, втайне радуясь, что члены семьи не смущают ее своим присутствием. Результат превзошел все ожидания.

Миссис Барч патетически призывала к распространению Святого Писания и молитвенно испрашивала у тех, кому не довелось лично просвещать народы, погруженные во тьмы, хотя бы маленьких пожертвований.

А потом произнес слово мистер Барч. Будучи одаренным оратором, он вплетал в свое обращение рассказы о жизни людей в далеких краях — их традициях, обрядах, языках, на которых они говорили. В то же время он обращался и к сегодняшнему дню, к делам своего дома, к тому, чем занимается его преданная помощница миссис Барч, а также их воспитанники — дети, рожденные под небесами Сирии.

Ребекка слушала как зачарованная. Ей словно вручили ключи от другого мира. Риверборо отходил на задний план, а вместе с ним — красная шаль миссис Робинсон, сделанная из шотландского пледа, накладные волосы дьяконши Милликен, кривоногие некрашеные скамейки и потрепанный сборник духовных гимнов. Вместо всего этого Ребекка видела синеющее небо, ослепительные звезды, белые тюрбаны, веселые краски праздничных одежд. Были там, должно быть, и мечети, и буддийские храмы, и минареты, и финиковые пальмы. Сколько же всяких историй могут рассказать эти дети, рожденные под небом Сирии!

Потом Ребекку попросили сыграть «Всюду под солнцем да верят в Христа». По рядам пронесли ящик для пожертвований, и мистер Барч, закрыв глаза, начал молиться. Когда он пропел последние слова гимна, вновь глянул на горстку людей, на купюры и монеты, рассыпанные по дну ящика, и подумал о том, что его миссия не сводится к сбору средств на строительство церкви, что он должен еще животворить в среде дальних и заброшенных племен Любовь к Тому Единственному, на Кого они могут возложить свои упования в грядущем веке…

— Если кто-то из сестер даст нам приют, — сказал он, завершив молитву, — то мы с миссис Барч останемся с вами еще на вечер и на завтрашний день. Вторая часть нашего мероприятия будет светская. Моя жена и одна из дочерей придут в сирийских национальных костюмах, мы представим некоторые образцы сирийских ремесел и расскажем о методах нашей образовательной работы с детьми. Такое светское собрание, с вопросами и ответами, должно заинтересовать и тех, кто не ходит регулярно на церковные службы. Я повторяю, что, если кто-то из женщин, членов нашей конгрегации, окажет нам гостеприимство, мы рады остаться и поведать вам о своих деяниях на ниве Господней.

Завеса молчания окутала маленькую ассамблею. Сестры не поспешили ответить на призыв духовного отца, чему имелись весомые объяснения. У одних не было в доме свободного помещения, у других кладовые пустовали в эту унылую пору, у кого-то болели дети, кому-то не нравилось, что в этой затее приглашают участвовать неверующих, а кому-то священник показался уж очень необычным.

Миссис Барч нервно перебирала тонкими руками складки черного шелкового платья. «Неужели никто не отзовется?» — думала Ребекка, проникаясь все большим сочувствием к новым знакомым. И вдруг миссис Робинсон привстала с поклоном и произнесла негромко, но многозначительно:

— Обычно миссионеров у нас принимали в кирпичном доме. Ваш покойный дедушка нигде больше не желал останавливаться на ночлег.

В сущности, миссис Робинсон хотела просто поиронизировать над мисс Мирандой, которая не только скупится на угощение, но еще годами держит запертыми две комнаты. Однако Ребекка восприняла ее слова как подсказку, намек.